С другой стороны, шабаш – он ведь и в самом деле помогает… более или менее. На шабаше ты силу свою поднимаешь… и все такое прочее. «О Боги, а что, если она спросит меня?»

Неожиданно Пердита почувствовала легкую тревогу. Что-то было не так. Секунду назад все было нормально, и вдруг – стало не так. Что-то произошло, правда она не поняла, что именно. Пердита подняла взгляд.

– Счастья этому дому, – изрекла матушка Ветровоск.

Примерно таким же тоном обычно говорят нечто вроде: «Попробуй-ка переварить мою пулю, Кинкейд» или «Ты вчера классно повеселился, следующую вечеринку будем проводить у тебя, я обязательно приду».

Диаманда удивленно открыла рот.

– Что вы тут, картишками балуетесь? – поинтересовалась нянюшка Ягг и через Диамандино плечо заглянула в карты. – М-да, с такой рукой ловить нечего. У тебя же двойной дуркер.

– Кто вы такие?

«Как внезапно они появились… – подумала Пердита. – Только что были одни тени, и вдруг, откуда ни возьмись – они, такие же настоящие, как и все остальное».

– А зачем весь пол мелом исчеркан? – огляделась по сторонам нянюшка Ягг. – Ну вы намусорили. И надписи какие-то языческие. Нет, против язычников я ничего не имею. – Она, казалось, задумалась на мгновение. – Честно говоря, я и сама практически язычница, но на полу ведь не рисую. Чего это вы тут делали? – Она подтолкнула локтем Пердиту. – С мелом поосторожнее надо, он иногда так в доски въестся – в жизнь не отмоешь.

– Гм, это магический круг, – пояснила Пердита. – Добрый вечер, госпожа Ягг. Гм. Это чтобы оградить себя от дурного влияния…

Матушка Ветровоск слегка наклонилась вперед.

– Скажи-ка, дорогуша, – обратилась она к Диаманде, – и, по-твоему, это работает?

Она еще больше наклонилась вперед.

Диаманда чуть отшатнулась.

А потом медленно выпрямилась.

В итоге они оказались нос к носу.

– Это кто такая? – процедила Диаманда уголком рта.

– Гм, это – матушка Ветровоск, – ответила Пердита. – Гм, она – ведьма.

– Какого уровня? – спросила Диаманда. Нянюшка Ягг поискала взглядом, за что бы спрятаться. Бровь матушки Ветровоск задрожала.

– Уровня? – переспросила она. – Наверное, первого, какого же еще.

– Значит, только начала? – уточнила Диаманда.

– Дорогуша, – тихонько шепнула нянюшка Ягг Пердите, – если мы перевернем стол, то за ним можно будет спрятаться.

А про себя нянюшка подумала: «Эсме брошен вызов, и она на него обязательно ответит. Мы всегда отвечаем на вызов. Настоящая ведьма – это прежде всего уверенность в себе. Вот только моложе мы не становимся… Ведьмы – это все равно что фехтовальщики. А чтобы быть лучшей… Да, ты считаешь себя опытным воином, но вместе с тем знаешь, что где-то есть более молодые бойцы – они беспрестанно тренируются, оттачивают свое мастерство, и в один прекрасный день идешь ты спокойненько по тропинке, и вдруг за твоей спиной голос: „Доставай свою жабу и защищайся!“ Ну, или что-нибудь вроде.

Вот и Эсме это ждет. Рано или поздно она встретится с кем-нибудь более умелым, более быстрым…»

– О да, – ровным голосом откликнулась матушка. – Только-только. Каждый день только и делаю, что начинаю.

«Но сегодня ей ничто не грозит», – подумала нянюшка Ягг.

– Ты – глупая старуха, – хмыкнула Диаманда, – и тебе меня не испугать. Ха. Знаю я, как вы пугаете суеверных крестьян. Бормочете что-то, смотрите с прищуром. Но это все видимость. Игры ума. Простая психология. Настоящим ведьмовством тут и не пахнет.

– Я, пожалуй, пойду в буфетную, посмотрю, может, чайник поставлю… – сказала нянюшка Ягг в окружающее пространство.

– Но ты-то все знаешь о ведьмовстве, – предположила матушка Ветровоск.

– Да, я изучаю его, – честно ответила Диаманда.

Нянюшка Ягг вдруг осознала, что невольно стащила со своей головы шляпу и сейчас нервно жует ее поля.

– И, наверное, ты уже достаточно искусна? – продолжала матушка Ветровоск.

– Достаточно.

– Ну-ка, покажи.

«А она действительно хороша, – невольно подумала нянюшка Ягг. – Выдержала взгляд Эсме больше минуты. Даже змеи через минуту обычно сдаются».

Если бы какую-нибудь неосторожную муху угораздило в этот момент пролететь между матушкой и Диамандой, она бы тут же вспыхнула и сгорела под пламенем взглядов.

– Я обучилась ведьмовству у нянюшки Грапс, – сказала матушка Ветровоск, – которая училась у тетушки Ежки, которой передала свое мастерство бабка Плюм, научившаяся всему у самой Черной Алиссии, которая…

– Стало быть, – перебила ее Диаманда, заряжая слова в предложения словно патроны в обойму, – за все это время никто из вас ничему новому так и не научился? Я правильно поняла?

Наступившую тишину нарушила нянюшка Ягг:

– Вот проклятье, прокусила поля. Насквозь.

– Так-так-так… – промолвила матушка Ветровоск.

– Ты только посмотри, – торопливо забормотала нянюшка Ягг, толкая локтем дрожащую Пердиту, – вместе с подкладкой. Эта шляпа стоила мне два доллара плюс исцеление свиньи в придачу. Два доллара и исцеление свиньи на дороге не валяются.

– Можешь идти, старуха, – сказала Диаманда. – Тебя здесь никто не держит.

– Но мы ведь обязательно встретимся? – спросила матушка Ветровоск.

Молодая и пожилая ведьмы оценивающе осмотрели друг друга.

– В полночь? – предложила Диаманда.

– В полночь? А что такого особенного в полночи? В полночь каждая дура – ведьма, – фыркнула матушка Ветровоск. – А вот как насчет полудня?

– Конечно. За что будем сражаться? – осведомилась Диаманда.

– Сражаться? Кто-то собрался сражаться? Нет, мы просто покажем друг другу, на что способны. По-дружески, – улыбнулась матушка Ветровоск.

Она встала.

– Ну, мне пора. Мы, старухи, обычно спим по ночам, сама знаешь, наверное.

– А что получит победитель? – не отступала Диаманда, однако в ее голосе появилась легкая неуверенность. Едва заметная, ноль целых неизвестно сколько тысячных балла по шкале сомнений Рихтера. Примерно такие же колебания производит пластмассовая чашка, упавшая на ковер в пяти милях от вас. Но тем не менее это была неуверенность.

– О, победитель получит победу, – пожала плечами матушка Ветровоск. – Как и должно быть. Не беспокойся, не провожай, ты ведь нас и не приглашала.

Дверь захлопнулась

– Психический кинез. Примитивный трюк, – растолковала Диаманда.

– Ну да. Он самый, – откликнулась матушка Ветровоск, исчезая в ночи. – Этим-то все и объясняется. Все счастливы.