— А ты, случаем, не кузнец? — Царский сплетник помог парню освободиться от пут.

— Ага. Здесь и дом мой, и кузня моя. Это ж мое подворье.

— Тебя как звать-то?

— Ванька Левша.

— Кто?!!

— Ванька Левша.

— А это не ты ли меня дрыном благословил? — начал засучивать рукава царский сплетник.

— Это когда? — выпучил глаза Иван.

— Неделю назад.

— Чегой-то я такого не помню, — задумался кузнец.

— А я напомню. Штоф я твой случайно разбил…

— Штоф? — насторожился парень.

— Штоф.

— Полный?

— Полный.

— Вдребезги?

— Вдребезги.

— Да я тебя… — Руки кузнеца потянулись к горлу Виталика. — …Оу-у-у, — Ванька Левша согнулся пополам, получив под дых.

— Вот теперь квиты, — удовлетворенно хмыкнул царский сплетник, потирая костяшки пальцев, — хотя мне от тебя в прошлый раз больше досталось. Однако причина для недовольства у тебя была уважительная. Прощаю. А теперь рассказывай.

— Чего рассказывать? — хмуро пробурчал Ванька Левша.

— Рассказывай, чего от тебя этим уродам надо было. Очень мне не понравилось, как они твою племянницу изнасиловать грозились. Потому я в ваши терки и ввязался.

— Подворье мое купцу Николе глянулось, вот он меня и подставил, — понурился кузнец.

— Вот это вот? — недоуменно повертел головой Виталик.

По сравнению с подворьем Янки Вдовицы подворье кузнеца было более чем скромное. Около двадцати соток земли, на которых располагался неказистый одноэтажный домик, кузня и просторный сарай, со стороны которого легкий ветерок доносил запах свежей древесной стружки.

— А чего удивляешься-то? В Верхнем граде знаешь сколько нынче землица стоит?

— Да я не знаю даже, что здесь есть Верхний град. Это как понимать? Растолкуй.

Кузнец неопределенно хмыкнул, сел на корточки и своим толстым пальцем нарисовал в пыли неровный круг.

— Сначала наш город был вот такой, маленький. Его, как положено, стеной крепостной обнесли. Да вон она, ее отсюда видно, сам погляди.

На крепостную стену, которую видно было прямо с подворья кузнеца, юноша оборачиваться не стал.

— Видел уже, дальше.

— Это была первая стена. Потом город разрастаться начал. Много новых домов вокруг построили. Пришлось еще одну стену делать, — Кузнец окольцевал первый круг вторым, размерами побольше, — Это Средний град. А город все равно растет. Ну и пришлось третью стену делать от нашествия ворогов всяких. Это Нижний град. Почти вплотную к Великой реке третья стена подошла, прямо к портовой пристани.

Ванька Левша нарисовал третий круг, а заодно изобразил и русло протекающей рядом реки.

— У вас тут и порт есть? — удивился юноша.

— А ты на чем сюда приплыл, купец иноземный? — в свою очередь удивился кузнец.

— У-у-у… на чем я сюда приплыл, лучше тебе не знать, — закручинился царский сплетник, — До сих пор подозреваю, что в ходе очередного журналистского расследования деятельности какого-нибудь наркобарона тему слишком хорошо вкурил. Однако не надо о грустном. Ты лучше не отвлекайся. Рассказывай, что дальше было.

— Чего там рассказывать. Местный я, коренной. Кузнец потомственный. Мои предки испокон веков здесь жили, когда и града-то не было. Так, деревушка махонькая стояла. Мой прапрадед каменщикам первую стену сооружать помогал. Вот землица-то и оказалась в Верхнем граде. Кузня, дом, банька. А я тут еще и столярную мастерскую построил, — кивнул Ванька Левша на здание, которое Виталий сначала принял за сарай. — Люблю это дело. С детства деревянные ножи, мечи, сабельки из дощечек вырезал, а потом в кузне такие же выковывал. Во всем Великореченске лучше меня никто мечи да ножи с рукоятями узорными еще не ковал. Вот Никола-купец и попросил меня нож ему богатый изготовить. Каменьями самоцветными ножны украсить. Две гривны на материал не пожалел, обещался, ежели нож хороший справлю, рублем серебряным потом отблагодарить. Ну выковал я ему нож булатный, ножны узорные лалами да яхонтами отделал. При нем во-о-от такие гвозди, — развел руки кузнец, — ножом, как капусту, порубал. Ни одной зазубринки на лезвии не осталось. Им наковальню строгать можно!

— И как, одарил тебя рублем купец?

— Одарил. При свидетелях, да при этом приговаривал, что цельных три золотых червонца мне на материал выделил. Хотел я его было пристыдить, да не стал. Думал, так просто, перед людьми бахвалится, богатством кичится. А через неделю приходит Никола со своими людьми и обломки ножа мне под нос сует. Ты что ж, говорит, такой-сякой, мне за такие деньги простую железку подсунул? Обида меня взяла. Я ж сразу по разводьям увидел, что какой-то хитрец его в горне специально перекалил и в воду потом сунул. Моей ковки ножи так просто не ломаются. А купец все разоряется: возвращай, говорит, обратно мои деньги в размере трех золотых, да еще и рупь серебром, что я тебе пожаловал. А ежели, говорит, нечем возвращать, подворье свое мне отдавай! Сроку тебе десять ден. А откуда у меня такие деньги? Я ж его гривны все на материал пустил. Заработать?

— Так он меня так ославил, что все заказчики от меня, как от чумного, шарахаются…

— Ванька Левша безнадежно махнул рукой.

— Ясно. Стандартный рейдерский захват.

— Чего? — не понял кузнец.

— Ничего. Это выходит, купчишка за три жалких золотых все твое хозяйство вместе с землей оттяпать хочет?

— Ну да. Хозяйство мое ему, правда, ни к чему. Ему землица нужна. Он все из купцов третьей гильдии в купцы первой гильдии метит. Вот для своих дел мою землицу и присмотрел.

— И ради этого братков своих на тебя засылает, — задумчиво пробормотал Виталик, о чем-то усиленно думая.

— Я-то чё… мне родню жалко. Эти, — кивнул на тела бандитов кузнец, — в случае чего, никого не пощадят. Я ить потому с горя-то на последние денежки в запой и ушел. Ты уж извини меня, купец, что тебя тогда задел ненароком.

— Проехали. Я не злопамятный. Отомщу, забуду и снова отомщу. Одного не пойму. Почему от тебя все клиенты шарахаются? Неужто из-за одного этого ножа?

— Не, — мотнул огненной шевелюрой Левша, — они Николы боятся. Слухи о нем нехорошие ходят. Поговаривают, с татями ночными дружбу водит. Потому с ним никто связываться и не хочет.

— Поговаривают, — усмехнулся Виталий, глядя на начинающих слабо трепыхаться бандитов, — Ну-с, суду все ясно. Так ты у нас, выходит, и по кузнечному делу мастер, и по столярному?

— Сызмальства к этим ремеслам приучен. Но больше я по дереву резать люблю. Фигурки там всякие, цветочки, — мечтательно вздохнул кузнец.

— То, что надо. Читать-писать умеешь?