– Хватит! Веди его на прививки. Заразит тебя чем-нибудь…

И мы пошли. Ветеринарная клиника у нас тут совсем близко, в бывшем детском садике. Я первый раз вела кого-то на поводке, да и Спальник до этого не ходил ни с кем. Он сначала упирался, стоял как ослик, но я-то сильнее! Пришлось ему топать. Это так смешно выглядит! Такой маленький пёсик быстро-быстро перебирает короткими лапками, старается, язык свешивается набок. И при этом норовит понюхать снег, подобрать что-нибудь с дороги. И расстояние пробегает немаленькое, я удивилась. Не отстал ни разу, даже впереди бежал всё время. Странное создание, конечно.

Когда я открыла дверь клиники, мой Спальник встал как вкопанный и ни за что не хотел заходить. Я сказала:

– Понимаю тебя, юный друг, я бы тоже не пошла на прививку.

И взяла его на руки. Вовремя, надо сказать, потому что к нам уже прыжками мчался здоровенный дог. Один прыжок, другой, третий – и вот он уже рядом со мной, подпрыгивает на задних лапах, хочет понюхать Спальника.

– Роберт, как тебе не совестно, – отрывается от книжки какой-то мужчина в шляпе, – не пугай маленьких. Не переживайте, он его не тронет, – говорит он мне.

Стану я переживать, вот ещё: у меня на руках дрожит пёс, а куртка вся в его моче. Чего уж тут переживать?

– Здравствуйте, – сказала я в окошко регистратуры, – мне бы собаке прививку сделать.

– Какие? – спрашивает медсестра в халате нежно-зелёного цвета.

– Я не знаю, а какие надо?

– Вы первый раз? А паспорт у собаки есть? А карточку заводили? У вас собака? Возраст? Кличка? – она спрашивает, а сама в это время что-то пишет в компьютере, на меня даже не смотрит, только пальцы щёлкают по клавишам.

– Да. Нет. Нет, – отвечаю я на первые вопросы. – Собака. Пёс. Четыре месяца где-то. С половиной. Спальник.

– Спальник? – И вот она посмотрела на меня. – Это кличка? А фамилия?

– Какая у него фамилия?

– Фамилия хозяев.

– Мальцевы, – отвечаю.

– Имя? Отчество? – спрашивает медсестра и снова не смотрит на меня.

– Какое имя-отчество?

– Девочка! Своё имя и отчество. Или родителей.

– А! Моё – Евгения Владимировна. Мальцева.

– Твоё не годится. Для карточки подойдёт, а паспорт надо совершеннолетнему. Кто хозяин? Взрослый – кто хозяин?

Я назвала отца.

Из принтера выползли несколько страниц, медсестра сложила их, скрепила степлером:

– Получите. Сейчас паспорт оформлю.

Пока медсестра что-то приклеивала в голубой собачий паспорт, я разглядывала медицинскую карточку, хотя смотреть там было нечего, по правде говоря. Зато на первой странице написано крупными буквами: «Спальник Мальцев». Красота, я считаю!

Обратно Спальник Мальцев ехал у меня на руках. И спал, конечно. Врач сказал, что две недели пса надо беречь, не выпускать на улицу, не допускать контакта с другими животными.

– Но у нас кошка! – сказала я.

– Кошку неси. Ей тоже сделаем прививку.

Вот счастье выпало мне на долю! Пришлось нести ещё и Чешку. Чешку Мальцеву.

– Знакомьтесь, – сказала я дома, – Чешка и Спальник Мальцевы. И ничего смешного, у них и в паспортах так написано.

7.

Со Спальником по ночам происходит что-то необъяснимое. Да, конечно, я дитя ещё тёмного прошлого века, мелким в школе кажусь ископаемым, а мама соглашается, что кусочек-то двадцатого века я отхватила. Но я верю в прогресс. Глупо отрицать очевидное: люди стали меньше болеть, в Интернете каждый может познакомиться хоть с президентом Дании, свобода лучше, чем несвобода, а роботы стали играть в театре. Несмотря на это, в жизни есть место чуду.

Вот взять нашего пса Спальника. Как-то раз ночью я услышала странный звук. К тому, как он сопит или даже порыкивает во сне, я уже привыкла, сплю и не замечаю. А тут было что-то другое, потому и проснулась. Сначала я подумала, что кто-то за окном чинит детскую железную карусель, смазывает её, а она всё скрипит. Ночью, тайком. Но за окнами со стороны родительских комнат только дорога и мусорный бак, а с моей стороны – ничего нет, пустая земля и старые дровяники. А далеко за ними – железная дорога. Ни качелей, ни каруселей, ни даже захудалой песочницы у нас нет, и у соседних домов – тоже. Так и живём. Тогда я подумала, что это кто-то потихоньку разбирает дровяник – тащит гвоздь из дерева, а он упирается и скрипит. Или нет, это скрипит старый ясень… В любом случае: что-то где-то скрипит. Почему-то. Чтобы понять, откуда идёт звук, мне пришлось почти перестать дышать и напрячь до предела слух. Немного странное занятие: лежишь и почти не дышишь. Зато эффективное, сразу помогло: скрипел Спальник – звук шёл из его угла. Сам пёс, видимо, не замечал, что скрипит, во всяком случае, продолжал спать, как ни в чём не бывало. Я присмотрелась к нему и вдруг поняла, что происходит необъяснимое: он растёт. Понятно, что все собаки рано или поздно вырастают, и даже нашему этого не избежать. Но не так быстро и не с такими страшными звуками!

Спальник не просто рос, он как будто раздувался: только что голова его была размером с яблоко антоновки, и вот она уже – как волейбольный мяч. А сам он вырос выше табуретки – и это не стоя на четырёх лапах, а лёжа на полу. А потом скрип прекратился, и Спальник проснулся. Встал, и оказалось, что он ростом с мой письменный стол. Но вот огромный щенок зевнул – и стал прежней жалкой малявочкой. Потоптался на подстилке, лёг, свернулся клубком, спит – не отсвечивает и не поскрипывает.

Утром мама сказала, что она ничего странного ночью не слышала, ни разу не открыла глаз и отменно выспалась. Тогда я спросила, бывает ли слышно, как растут кости.

– Никогда не слышала. Вы все беззвучно росли. Только когда зубки резались – ревели во всю матушку, спать не могли.

– А кости? Простые кости когда растут – бывает скрип?

– Да не бывает ничего. У тебя болит, может, что-то?

– Ничего не болит. Это со Спальником что-то не то. Скрипел полночи. Рос-рос, раздувался.

Мама побежала ко мне в комнату.

– Да нормальный он, – закричала оттуда.

– Сдулся, – сказала я, – и скрипеть перестал сразу.

Мама вернулась на кухню, как-то странно посмотрела на меня.

– А ты спать во сколько легла? – спросила меня.

– В двенадцать, как всегда. Слушай, овсянку я не буду.

– Ладно. Может, тебе отдохнуть сегодня? Не ходить в школу?

Я чуть чаем не захлебнулась. Чтобы мама мне такое предложила?! А мама говорит:

– Я Елизавете Павловне позвоню. Объясню всё.

Мне захотелось проверить, нет ли у мамы температуры, вдруг она заболела? Но в этом время мама сама положила мне руку на лоб: