– Здравствуйте, господин Вида. У вас ко мне вопросы?

– С твоего позволения, Софи. Присаживайся. Разговор у нас будет долгим, а спешить нам с тобой некуда.

Они закончили беседу часа через два, когда ночь накрыла и табор, и засыпающий город, и тихое, словно тоже уснувшее море. Вокруг запылали костры, где-то зазвенела гитара, подыгрывая цыганской песне, спокойной и протяжной, как бескрайный путь этого бесконечно кочующего народа.

Сержанта интересовало все, вплоть до самых нескромных мелочей, обсуждать которые было противно обоим. В основном все сказанное оказалось бесполезным, но, не перерыв эту кучу дерьма, не удалось бы найти так необходимые полицейскому золотые крупинки.

У Софи имеется постоянный клиент, некий идальго дон Венкеслас де Садаба. Вроде как кастилец, во всяком случае, черноволос, кареглаз, смугл и говорит с заметным акцентом. Среднего роста, худой, но крепкий – как разденется, мышцы канатами перекатываются. Чем занимается в Кале? Ну кто ж со шлюхой дела обсуждает? Хотя поболтать «между делом» он и любит, говорит, что так ему интереснее. Ну да тут уж кому как нравится, ее работа – услужить.

О чем болтали? Так девушка же около торговой гильдии трется, соответственно, и клиенты ее оттуда. Нет, конкретно о купцах де Садаба не спрашивал, но случается же что-то интересное и забавное, о чем не грех и посудачить со старым знакомым. Насколько старым? Лет около сорока. Ах, в этом смысле? Да уж пару лет как. Он же и посоветовал когда-то начинающей проститутке обосноваться у торговой гильдии под видом цветочницы. А что, и клиенты богатые, и полиция не решается обирать… ой, извините, господин сержант, я хотела сказать – мешать заработку. Нет, правда, стоит себе девушка, цветами торгует, ну, вы понимаете.

Легрос? Какой Легрос? Ах, Реми… было дело, рассказала тогда о его шутке. Той самой, о тайне отплывших кораблей. Шевалье тогда так хохотал! Потом? Да, расспрашивал, чем Реми занимается. Конечно, знала. С Реми частенько болтали, он рассказывал, что ведет учет тех кораблей, что приходят в порт. Откуда пришли, куда ушли, с каким товаром, когда в порт назначения прибыли. Вот.

А потом, после того как это рассказала, дон Венкеслас заторопился, вроде бы дела у него какие-то срочные образовались. Нет, до этого никуда не спешил, а тут сразу о срочных делах вспомнил. Ну да мне-то что, деньги заплати и спеши куда хочешь.

Что еще? Домой идальго не водил, все в гостиницах это… Разных гостиницах, но чаще в «Старом боцмане».

Так вот… последний раз он встретил Софи позавчера в порту, сказал, что его приятеля надо обслужить. А какой тот приятель – типичный бандит. Грязный, потный, рука у него еще на перевязи, не иначе как в драке порезали. Но заплатил хорошо, это да. Нет, приятель ни о чем не спрашивал, даже не представился. Всю ночь… ну, вы понимаете. И откуда у него столько сил?

Пожалуй, все. А, вот еще! Пару раз случайно видела де Садабу выходящим из одного дома на улице Пекарей. Такой желтый, двухэтажный, он там один такой. И выходил из того подъезда, что ближе к морю. Софи, скорее всего, не видел – та далеко стояла, да он в ее сторону и не поворачивался. Обычно-то как увидит – здоровается. Вежливый.

Вот и все, что удалось узнать. Но только чтобы все это свелось в связную историю, пришлось выслушать столько и такого, что к концу разговора сержанту захотелось искупаться и одежду сменить. Словно в грязи вывалялся, честное слово.

А девчонка – молодец, хоть и шлюха. Рассказывает подробно, на вопросы отвечает обстоятельно. М-да… Если б не ее занятие, можно было б к хорошему жениху пристроить, есть у Вида такой на примете. Ну да что ж теперь.

– Софи, тебя же сюда Поль привел?

– Да, точно. Вообще, странный он. Вначале заставил из окна гостиницы по связанным простыням вылезти. Потом вместе с теми же простынями сам спрыгнул. Да как-то еще и на земле кувыркнулся, я уж думала – все, или шею себе свернул, или сломал чего, а ему хоть бы хны. Скатал простыни в тюк и пошел как ни в чем не бывало. Нет, к нам никто не ломился, только постучался слуга, предложил вина. Так Поль дверь кроватью зачем-то перекрыл, а сам на ней качаться начал, чтоб скрипела, словно мы… ну, вы понимаете. После, уже как слуга ушел, он и заставил меня в окно лезть. Я сперва отказалась, а он так на меня зыркнул – ноги сами к окну понесли. Страшно не было, но дурой себя чувствовала полной. На глазах у людей, да еще и юбка задралась, вот ведь срам какой.

– А сейчас он где?

– Так сразу в гильдию свою и ушел. С цыганами о чем-то поговорил да и ушел. Сказал, что работа сама себя не сделает. Ой, забыла совсем, просил вам передать, чтобы полиция его не дергала. Мол, чем мог он помог, а если купцы увидят, что он с полицией якшается, выгонят. На что тогда жить?

Когда уже темной ночью Вида вышел из шатра, вокруг горели костры, у которых сидели молодые цыгане. Но никого не было ближе пятидесяти метров. Где-то в отдалении звенела гитара и звучала тягучая песня, такая естественная в этом ночном спокойствии.

Какой-то паренек, увидев сержанта, метнулся к одной из кибиток, из которой почти сразу, подтягивая на ходу красные шелковые штаны, выбрался барон.

– Закончили?

– Да, теперь пойдем в город, спасибо за помощь. Факел, надеюсь, для нас найдется?

Идти по ночному лесу страшно. Факел освещает лишь два-три метра вокруг тебя, зато дальше – черная стена. Чистый, пахнущий прелой листвой и молодой, только-только пробивающейся травой воздух, чистое безлунное небо, по которому Спаситель раскидал мириады сверкающих, чуть дрожащих звезд – все это сейчас не имеет значения. Тишина? О да, она-то сейчас главная. Потому что лишь усиливает страх.

Вот где-то недалеко что-то хрустнуло. Безобидная лисичка ловит мышей? Или старый секач наступил на ветку? Или матерый волк охотится и на лису, и на кабана, да и одинокими путниками закусить не откажется? Выскочит бесшумной тенью из черноты – не то что за шпагу схватиться, крикнуть не успеешь.

Но куда опасней звери двуногие. Те, что на четырех, человека все же боятся, стараются сами убраться с его дороги. А вот люди, что, затаясь в ночи, рассматривают тебя, как рассматривает дровосек огромный дуб, не думая о его величии, а лишь прикидывая, сколько денег он получит за древесину.

Вот эти – да, этих следует бояться. Это же так просто! Напасть, убить, обшарить карманы, и все, несколько медяков, а то и серебрушек подарят лихому оборванцу веселую ночь и сытный день. А дальше? Дальше эта публика и не заглядывает.

Потому и лежит рука сержанта на рукоятке пистолета, потому и жмется к нему Софи. Смешливая кокетка днем, сейчас дрожит даже укутавшись в теплый цыганский платок, подаренный щедрым цыганским бароном.

Демон! Из темноты и впрямь кто-то рванулся. Выстрел! Вида нажал на курок, но нужно время, чтобы вспыхнул порох, сгорел, вытолкнул пулю из ствола…

Он еще услышал вскрик девушки, а потом грохнул выстрел, и чернота ночи мягко приняла его в свои объятья.