Алена, не отвечая, хмуро поглощала еду.

Наконец из отеля вышли два марокканца, пересекли улицу, сели в свой пикап.

Андрей тут же встал, буркнул Алене: «Я сейчас», вышел из ресторана и, не дожидаясь лифта, взбежал по лестнице на третий этаж.

Дверь их номера была открыта настежь, за ней он увидел комнату, перевернутую вверх дном — вещи разбросаны, постель сброшена на пол, шкаф распахнут, сумка-холодильник изрезана ножом…

Не заходя в номер, Андрей прошел в конец коридора, достал из кладовки свою сумку. И увидел уборщицу, поднимавшуюся по служебной лестнице. Вынув из кармана стодолларовую купюру, он показал ее уборщице и сказал на ломаном испанском:

— Сеньора, у вас есть двадцать минут?

— Си, сеньор, — удивилась та. — Но мне шестьдесят три года.

— В данном случае это не важно, — успокоил ее Андрей.

В ресторане Алена допивала третью чашку кофе с шестым круассаном, когда появился Андрей со своей женской сумкой.

— Хватит есть, — приказал он. — Пошли!

Но Алена, обиженная не то его тоном, не то отсутствием внимания, продолжала пить кофе.

Стальной хваткой взяв ее за руку, Андрей выдернул ее из-за стола:

— Быстро! Я кому сказал! — и непререкаемо повел к лифту. — Сейчас ты с одной испанкой поедешь на вокзал, она посадит тебя на поезд…

— Это еще с чего?

— Молчи! Слушай! Поезд идет до Мадрида восемь часов. Посмотришь Страну басков, проедешься по Испании — это просто сказка! В Мадриде я тебя встречу.

— А если не встретите? — испугалась Алена.

— Встречу. — Андрей завел ее в лифт и нажал кнопку третьего этажа. — Будешь ждать меня на первой платформе. Запомнила? Первая платформа.

— А сколько ждать?

— Всю жизнь! — приказал он, выходя из лифта на третьем этаже. — Да, чуть не забыл! Возьми эту сумочку. — И отдал ей свою женскую сумку.

— Но почему? — Алена взяла сумку и прогнулась под ее весом. — Ой, тяжелая! Там что?

— Урна с прахом, — брякнул он первое, что пришло в голову.

Алена выронила сумку и испуганно отпрыгнула в сторону.

— Что-о?

— Ну, что? Ну, урна… — продолжал выдумывать Андрей, поднимая сумку. — С прахом одного коммуниста, испанского репатрианта, борца с фашизмом. Люди меня попросили перевезти, чтобы похоронить на родине…

— Нет, мертвяка я не повезу, — категорично отрезала Алена и решительно пошла вниз по лестнице.

Андрей поспешил за ней.

— Подожди! Но почему?

— Не повезу, — через плечо говорила на ходу Алена. — Я боюсь.

— Да это хороший человек! — уверял ее Андрей. — Если б ты знала его живым!..

Алена, не слушая, спускалась по лестнице.

— Нет, я не понимаю! — твердил Андрей, идя позади нее. — То ты с бутылкой на трех польских качков лезешь, как Матросов, а то какой-то урны боишься…

Алена не отвечала.

Андрей загородил ей дорогу.

— Постой! Ну, ты свою родину любишь? Ты где хочешь, чтобы тебя похоронили? На чужбине или в родной деревне? А? Он тоже не хочет лежать на чужбине. Он завещал, чтоб его на родине похоронили. Можем мы его последнюю волю уважить? Заслуженный деятель рабочего движения, борец с фашизмом… — И, видя, что Алена заколебалась, Андрей втолкнул ее в лифт, нажал на кнопку третьего этажа.

Там их уже ждала уборщица.

— Вот эта синьорина, — показал ей Андрей на Алену. — Идемте.

По служебной лестнице они втроем спустились во двор отеля.

Во дворе мусорщики гремели мусоровозкой, а официанты ресторана разгружали пивные и винные бочонки из машины, въехавшей во двор из бокового переулка.

Андрей снял с плеча сумку и протянул Алене.

Но Алена еще колебалась.

— Смелей! — сказал он. — Ну, смотри: она закрыта на молнию, а молния заперта замком, видишь?

Алена, перекрестившись, взяла сумку. Хотела чмокнуть Андрея на прощание, но испанка-уборщица уже села на свой старенький мотороллер и завела его, и Андрей поспешно усадил Алену на заднее сиденье, втиснул сумку между ней и испанкой. Алена попыталась отстраниться животом от сумки, но Андрей, наоборот, прижал ее к ней и поторопил испанку-уборщицу:

— Быстрей, сеньора! Поехали!

Мотороллер, тарахтя, выехал со двора в боковой переулок.

Проводив его взглядом, Андрей по той же служебной лестнице взбежал на третий этаж. И через несколько минут три марокканца, сидевшие в пикапе напротив отеля, увидели, как из парадного входа выкатила тележка с багажом Андрея. Тележку вел мальчишка-бой, за ним шел Андрей. Подойдя к своей машине, Андрей открыл багажник, бой загрузил в этот багажник чемодан и дорожную сумку-холодильник. Дав бою на чай, Андрей сел за руль и тронул машину.

«Опель»-пикап двинулся за ним.

По пустым в этот ранний час улочкам старого города обе машины выехали на мост Сан-Антонио и двинулись в сторону шоссе.

Вагон был общий, сидячий. Рядом с Аленой и напротив нее сидели простые баски. Внешне они были похожи на голубоглазых грузин и с откровенностью быков в упор разглядывали Алену, а с галантностью Санчо Пансо пытались втолковать ей названия достопримечательностей, мимо которых шел поезд.

Алена кивала им, понимающе улыбалась и ничего не понимала.

Хотя полюбоваться тут было чем — за окном поднимались величественные горы, поросшие лесами, то и дело возникали горные крепости и живописные, библейского вида деревушки, нанизанные на серпантин дорог, петлявших над ущельями или уходивших в туннели сквозь горы…

Алена ахала от этой красоты и даже привставала, чтоб полюбоваться подольше…

А в ногах у нее, на полу вагона, болталась женская сумка с 800 000 долларов. От качки эту сумку то и дело сдвигало от Алены, но баски-соседи вежливо возвращали ее на место.

В отличие от стран Центральной Европы Страна басков — как, впрочем, и вся континентальная Испания — достаточно пустынна. Едва Андрей покинул обжитую прибрежную зону и углубился в горы, как шоссе опустело, и на очередном пустыре его машину догнал пикап. Марокканцы, не таясь, выставили из окон автоматы и приказали Андрею остановиться.

Он подчинился.

Марокканцы подошли к машине, бесцеремонно распахнули дверцу и вытащили Андрея наружу.

— Money! — коротко приказал бритоголовый.

Андрей отвечал по-испански:

— Какие «мани»? Откуда у меня…

Бритоголовый ударом кулака сбил его с ног, Андрей упал на асфальт, но тут же вскочил.