Родителей Марио Света в день прилета так и не увидела: отец инспектировал свое предприятие в Румынии и возвращался только вечером, а мама занималась организацией приема гостей.

– А все-таки странно, – хмыкнула Светкина мама. – Как это нас не встретить? Мы бы все побросали…

– Со своим уставом в чужой монастырь не лезут, – прервал ее размышления папа.

Тему больше не поднимали. Тем более Марио всех расположил к себе и обаянием, и трепетно-любовным отношением к молодой жене, и горячим старанием всем угодить.

Бабушка не ворчала, смирилась, поняв плюсы нынешнего Светкиного положения: они и правда будут ближе друг к другу. Соскучились, сели на поезд, виз никаких не требуется. Ничего, все образуется.

Ася собрала всех в своем номере для вручения костюмов. Она уж если занималась чем-то, то с полной самоотдачей и дотошностью. Надежная она у них была, гранитная, алмазная.

– Вот, любуйтесь! Четыре платья привезла.

Она развесила сказочные наряды так, чтобы их легко было рассмотреть.

Подруги ахнули.

– Аська, это же целое состояние!

– Гулять так гулять! Один раз живем! – махнула по-купечески рукой уверенная в своих возможностях, щедрая жена успешного банкира.

– А почему четыре? – спросила Света.

– Потому что тебе два положено. Одно на завтра, а второе на венчание. Жених-то только в церкви тебя в день венчания увидит. И на платье перед тем смотреть не должен. Примета такая. Все по науке, – гордо отчиталась Аська.

– А Ленке твоей? Я же ей буду ленты из косы отдавать. Она обычное платье наденет?

– Нетушки! Ты что, в самом деле! Ей я тоже все как положено заказала. У нее в номере висит. Все будем раскрасавицы.

Светке стало любопытно: неужели Ленка, находящаяся в возрасте гадкого утенка, угловатая, неуклюжая, ничем не похожая на свою безупречно красивую сестру, будет выглядеть достойно в таком наряде. Ей не хотелось, чтобы девочка терялась на их фоне, комплексовала. Ведь впечатления четырнадцати лет отложатся на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, Аська, заботливая и внимательная старшая сестрица, наверняка все предусмотрела. Уж она-то своих любимых в обиду не даст и неприятным ощущениям обязательно поставит непреодолимую преграду.

В первый день торжеств они решили воссоздать атмосферу предсвадебного девичника. На таких посиделках в старину собиралась женская родня и подружки невесты. Покидающая навсегда родительский дом девушка прощалась с подругами, исполняя жалобные песни. По народной примете, чем больше и горше плакала невеста в день перед свадьбой и в день самой свадьбы, тем лучше была ее доля в замужестве. Поэтому плакать полагалось, даже если замуж выдавали за любимого, по обоюдному горячему желанию. Невеста пела, причитала, рыдала, гости тем временем вручали ей предсвадебные подарки. А потом наступало самое главное: переплетание.

Подруги расплетали косу горюющей о прошлой вольной жизни невесты. Ленты из своей девичьей косы она отдавала незамужней подружке. Подруги расчесывали волосы на пробор, с пением заплетали ей две косы, закручивали их в бабий убор. После венчания женщине полагалось заплетать всегда две косы и прятать волосы под головным убором. Отныне только муж мог видеть ее красу.

Договорились приехать в дом Марио прямо в своих необыкновенных нарядах. Они очень нравились сами себе – это уже полдела. Леночка тоже выглядела замечательно. Платье, мягкие сапожки, розовые жемчуга на тоненькой шейке – ничего лишнего, трогательно, мило. Одного не хватало: косы.

– Ничего! До свадьбы подрастет! А ленты уже сегодня получишь, на счастье! – весело постановила старшая сестра.

Мама Марио ахнула, встречая на пороге жену сына и ее великолепных подружек.

– Какая красавица! – повторяла она, словно не веря своим глазам.

А Светка вглядывалась в лицо свекрови, чтобы понять, что общего нашел между ними Марио. Потому что на первый взгляд сходства в них не было совершенно никакого. Сухая, подтянутая, черноволосая, черноглазая, очень сдержанная, мать мужа казалась полной противоположностью русской девушке, светловолосой, зеленоглазой, улыбчивой, румяной, открытой. Свекор выглядел старше своей жены, невысокий, с животиком, лысиной, цепким оценивающим взглядом. Неужели это ему, такому невзрачному, изо всех сил старается угодить видная, ухоженная красавица – мама Марио? И неужели он, такой совсем непривлекательный, рыхловатый, позволял себе измены жене? Ради чего тогда перед ним на задних лапках ходить, угождать, выискивать способы удержать и ублажать? Это он, по представлениям юной женщины, должен стараться сохранить любовь и привязанность своей второй половины. Нет-нет, такой расклад Свету совсем не устраивал.

Правда, долго размышлять о соотношении супружеских сил в мужней семье ей не пришлось. Гости заняли свои места в огромном зале с мраморными полами, колоннами и прекрасными старинными картинами на стенах. Удивительно, что такой величины и богатства зал принадлежал одной семье в их семейном жилом доме. Впрочем, и дом походил скорее на дворец.

– Ты молодец, круто попала, – немедленно оценила по достоинству внимательная к земным благам Ася. – Повезло.

– А мне-то что? – шепнула ей Светка. – Это не мое.

– Ну, детям достанется, – тихо, но энергично парировала рациональная подруга, сохраняя на лице выражение лучезарной и безмятежной улыбки.

Гостей собралось немного. С итальянской стороны – только родня, человек десять, не более. Света очень надеялась познакомиться с друзьями Марио, завязать с ними дружеские отношения, но молодых людей среди собравшихся не было. Значит, правду он поведал ей как-то, посетовав на полное отсутствие друзей из-за нехватки времени. Она тогда не поверила: как это так – не найти минутку для друзей. Как же жить в таком случае? Оказалось, что жить с этим можно, даже совсем не страдая.

Начался предсвадебный обряд. Для начала подруги изобразили беззаботное девичье времяпрепровождение: взялись за руки, повели хоровод с веселыми песнями. Они пока всего лишь распевались, но гости с первой минуты явно впечатлились. Итальянцы, столь падкие на красоту внешнего облика, и не могли реагировать иначе. Но и русская публика, Светина родня, явно не ожидала от девушек подобного представления. Все смотрели как завороженные.

Вот кончились девичьи хороводы. Света повернулась к Инке и Асе, собралась с духом, настроилась внутренне на горестный невестинский плач и завела:

Вы подруженьки мои милые!

Отцы-матери, ой, жалеют вас,

Все дают вам хороводы водить,

Разноцветны ваши платья носить.

Итальянская публика вглядывалась в листочки с переводом, кивали, мол, понимают, об чем печаль.

Подруги утешали, как могли, подпевали, но невесте полагалось непрестанно причитать. Светка постепенно входила в роль. Повернувшись к гордым своим родителям, она внятно и пронзительно заголосила: