И она поцеловала его вновь. Этот нежный, глубокий поцелуй был похож на обещание.

– Давай что-нибудь выпьем! – предложила она.

Они вышли из комнаты.

– Это он! – воскликнула Тиффани, указав на веранду.

– Кто?

– Энди. Видишь? Теперь ты спокоен?

Одно из окон выходило в сад, было видно бортик бассейна, забитый людьми. Они, словно зрители в театре, громко аплодировали группе девушек, которые несли куда-то Энди на белом матраце. Это напоминало религиозный праздник. Не хватало лишь свечей и служителей церкви, следующих за процессией.

– Что они делают?

– Какая разница? Развлекаются. Ты что, не видишь, что Энди тоже весело?

Девушки опустили матрац с Энди в воду. Он смеялся и раскачивался из стороны в сторону. Сэм сняла с него футболку и джинсы. Теперь маленький полуобнаженный бог растянулся на троне к радости верующих. А еще Энди пел. «Патовью… патовью…» – повторял он. Толпа смеялась, ничего не понимая. Ведь на языке богов говорят лишь избранные.

– Вот зараза, – улыбнулся Дарио. – Все-таки получил свою воду.

– Пойдем скорее, – сказала Тиффани. Она потянула Дарио за футболку. – Знаешь, твой друг кажется мне более сообразительным. Возможно, мне стоит провести вечер с ним.

Дарио уставился на нее.

– Я шучу, – сказала Тиффани. – Но все же поторопись. Иначе я и вправду избавлюсь от тебя.

Дарио задел рукой столик, замычал от боли и перевернулся на бок. Он почувствовал под спиной скомканную подушку…

Улитка старательно ползла по камню. Она торопилась как могла, но ведь улитка – это улитка, что она могла поделать? Так ребенок пытается идти быстрее, но не поспевает за этим стремительным миром. Дарио наблюдал за улиткой, стоя на коленках. Он внимательно следил за ней, проводил особое научное исследование, изучал крошечные и медленные движения, за которыми как будто скрывались лихорадочные конвульсии.

– Дарио! – крикнула мама из глубины дома.

Дарио не слышал. Он не мог отвлекаться, не сейчас, он же поспорил. Поспорил, что улитка справится, а не умрет до того, как доползет до границы тропинки. Каково быть улиткой? Каково быть ребенком? Ребенком – тяжелее, чем улиткой. Взрослеть тяжелее, чем бежать по этой чертовой тропинке. Поэтому Дарио посыпал улитку солью, чтобы подстегнуть ее. Соль обжигала, словно кислота. Он сделал это для того, чтобы уравнять возможности улитки и ребенка: оба медленные, беззащитные, хрупкие, на пути к цели, которая кажется недостижимой.

– Дарио! – вновь крикнула мама.

Почему эта глупая улитка не торопится? Осталось шесть сантиметров, каких-то шесть сантиметров. От соли на спине улитки образовалась плотная серая пена, которая шипела, разъедая раковину. Ну ползи же, ползи. Ты что, хочешь умереть посреди тропинки? Ты должна дойти до конца, иначе я проиграю.

Но улитка не послушалась Дарио. И осталась лежать неподвижно, словно жвачка, прилепленная к асфальту.

Дарио встал, потрогал улитку кончиком ботинка. Она не шевелилась, будто превратилась в плавленый сыр на раскаленном камне. «Какая же ты глупая, – прошептал Дарио. – Всего шесть сантиметров, и ты бы стала великой».

Дарио повернулся, снова натолкнулся на столик и наконец-то проснулся.

– Тиффани, – пробормотал он.

Он вытянул руку, пощупал кровать рядом с собой.

– Тиффани.

Тиффани не отвечала.

Вокруг стояла темнота без малейшего проблеска света. Дарио помнил все, что произошло прошлой ночью. Гремит музыка, они поднимаются по лестнице, она закрывает дверь. Помнил свежий и опьяняющий запах Тиффани.

Из коридора послышался смех.

Дарио встал. У него закружилась голова, и он сразу же привалился к стене. Пришел в себя, открыл дверь и выглянул в коридор. Там горел свет.

– Аккуратнее!

Дарио увидел полуголого парня. Тот уронил что-то на пол. Это оказались бусы. Несколько ниток бус. Он нагнулся и стал поднимать их.

– Ну же, помоги мне, – сказал он, заметив Дарио.

Дарио нагнулся и подобрал нитку разноцветного жемчуга.

– Давай, присоединяйся к нам, – бросил парень Дарио и скрылся за углом.

Дарио протер глаза, спустился по лестнице, лавируя между бокалами и бутылками, которыми были уставлены ступеньки.

Из глубины зала доносилась музыка. На полу, образуя круг, сидела группа парней. Кто-то пил, кто-то хохотал.

Дарио подошел поближе.

– Отлично, – сказал парень с красными волосами. – Давай сюда.

Он вырвал ожерелье из рук Дарио.

Перед ними в коляске сидел Энди, весь увешанный бусами. На нем не было ни футболки, ни джинсов, плечи укрывала голубая шаль. Кто-то накрасил его веки тенями, а губы – темно-фиолетовой помадой.

– Теперь он идеален! – воскликнул парень. – Вылитая Мадонна!

Он встал, рассмеялся и захлопал в ладоши. Дарио подошел к Энди.

– Что тебе нужно? – грубо сказал красноволосый.

Дарио проигнорировал вопрос.

– Энди, – прошептал он.

Энди задрожал, открыл рот.

– Я спросил, что тебе нужно, – повторил парень.

Дарио подошел к Энди и опустился на колени.

– Что ты натворил? – спросил он. – Ты не можешь краситься как женщина. Разве ты женщина?

Он прикоснулся пальцем к его накрашенным губам.

– Нет, – пробормотал Энди. – Энди не женщина.

– Вот именно, не женщина.

Дарио подобрал футболку и джинсы Энди, снял с него бусы и покатил коляску прочь.

– Эй, – снова сказал парень с красными волосами. – Что тебе надо, я спросил. Ты что, глухой?

– Нет, просто мало заинтересованный в разговоре, – отрезал Дарио.

– Дурак никуда не пойдет, – сказал красноволосый.

– Кто?

– Дурак. Верни его на место.

Дарио отпустил коляску и, сжав руки в кулаки, повернулся.

– Ууу, как страшно, – усмехнулся красноволосый. – Слушай, что тебе…

Он не успел договорить. Дарио ударил его кулаком по лицу.

Раздался неприятный хруст, струйка крови брызнула в воздух, и парень упал на пол. Он закричал и схватился за нос обеими руками.

Остальные попятились.

– Эй, спокойно! – бросил кто-то.

– Он же просто пошутил, – добавил другой.

Дарио пересек зал, ударом ноги открыл дверь и вышел на улицу с Энди.

Тиффани была там, в саду. Она разговаривала с Сэм.