Мой тон его убеждает, хотя и не полностью.

– Сейчас все выясним. – Косясь недоверчиво на меня, он начинает кому-то звонить. – Вил, здесь пришла Соколова Анита Владимировна, говорит, что у нее назначена встреча с генеральным директором… Что? Нет такой в графике записи… понятно…

– Пусть уточнит у него, – встреваю я. – Мы договорились вчера вечером, он мог не внести встречу в свой график.

– Слушай, – вздохнув, продолжает охранник. – А ты можешь уточнить у него? Просто девушка очень уж убедительно говорит.

Секретарша не очень рада такой перспективе и отчитывает охранника. Но, пожалуй, я действительно и выгляжу, и говорю убедительно, раз он просит ее все-таки поговорить с генеральным.

– А?.. – уточняет охранник спустя пару секунд. – Ну вот, видишь, а ты не хотела…

Закончив разговор, он кивает в сторону лифта.

– Последний этаж, поворот направо.

Я бодро марширую в указанном направлении, сев в лифт, нажимаю на нужную кнопку, а вот когда выхожу на этаже, меня запоздало накрывает эмоциями.

Страшно.

До чертиков страшно.

– Проходите, – сухо позволяет секретарша, едва я появлюсь.

А я подхожу к кабинету владельца компании и не могу заставить себя двигаться дальше. Не могу…

Но и уйти не могу тоже.

Стараясь унять неуместную дрожь, я толкаю массивную дверь и вхожу в кабинет.

Трудно заставить себя посмотреть на него с учетом обстоятельств, которые меня сюда привели, но я это делаю.

– Ты? – В дымчатых глазах мужчины на какой-то миг плеснулось удивление, но взгляд сразу же сделался жестким и холодным.

Таким, как всегда.

На лице ни единой эмоции.

Он бросает взгляд на документы, которые изучал до моего прихода, напоминая, что у него мало времени. Не приглашает присесть или чашечку кофе, который могла бы принести его секретарша и тем самым на пару минут отсрочить минуту моего унижения.

Теперь я уже почти жалею, что рискнула прийти сюда одна. Мне всегда было тяжело находиться с ним даже в большом помещении и среди многих людей, а когда мы в его кабинете и один на один, это кажется просто невыносимым.

– Макс должен тебе… крупную сумму денег, – бормочу я, отводя взгляд.

– Надо же, какая новость, – в его голосе отчетливо слышится издевка. – Не думал, что буду обсуждать это с тобой.

Ну да, разумеется, он не хуже моего знает, что из-за ошибки моего мужа компания потеряла большие деньги.

– Мы вернем, все вернем, – обещаю торопливо. – У нас есть дом, две квартиры, мы можем продать машины, и…

Его смех обрывает мою тихую речь.

И правда, смешно, он – владелец строительной компании, а машины меняет так часто, как этого хочет.

– Нам больше нечего предложить, – добавляю еще тише, чем раньше.

– Есть. – Его взгляд рентгеном проходится по мне, задерживается на груди и ногах и возвращается неспешно к моим глазам. – Только не вам, а лично тебе. Подумай, стоит ли твой муж такой платы?

Сомнений в том, чего он хочет, не возникает. И, пожалуй, я спрашиваю лишь затем, чтобы проверить: может быть, это все-таки сон. Дурной сон, один из немногих за последнее время.

– Ночь? Тебе нужна ночь со мной?

Он снова смеется.

– Твой муж может отправиться за решетку на несколько лет, а ты предлагаешь мне ночь? Месяц. В моем полном распоряжении. На моих четких условиях.

В его глазах не остается и намека на смех. Взгляд жесткий, совершенно спокойный, как будто мы обсуждаем какой-то пустяк и речь не идет о человеческих судьбах.

– Месяц… – повторяю глухо за ним.

Нет, я не могу поверить, что он это всерьез. Не могу представить, зачем ему это нужно. Не могу понять, зачем ему я.

– Месяц? – смотрю на него.

А вот он теряет ко мне интерес. Ну да, он все четко озвучил, а я повторяю одно и то же, как будто он действительно передумает.

Устремляет взгляд на экран монитора, начинает что-то быстро печатать. А я не могу ни прийти в себя, ни выдавить хоть еще одно слово, ни просто уйти. Слежу за тем, как его пальцы порхают над клавиатурой, и не могу представить, что, если я соглашусь, он прикоснется ими ко мне.

Так же быстро, легко, не задумываясь, потому что будет иметь на то право.

Не могу представить даже одной ночи с ним – у меня и сейчас голова начинает кружиться, стоит только об этом подумать. А тридцать ночей…

А потом мне становится смешно.

Смешно так, как, наверное, не было даже ему. И я не могу успокоиться – смех выплескивается, резвится, отбивается от холодных стен. Таких же холодных, как хозяин этого кабинета.

Тимур оставляет в покое ноутбук, откидывается на спинку кресла и внимательно за мной наблюдает. Как будто ему нравится то, что он видит. Нравится то, что он слышит. Не перебивает, не выражает удивления, просто смотрит, как я смеюсь.

Успокоившись, встречаюсь с ним взглядом.

Нет, не дрогнул, не передумал.

– Если я соглашусь на твое нелепое предложение, это будет твоей самой провальной сделкой.

– У меня нет ни одной провальной сделки, и я не собираюсь открывать этот счет.

– Ты понятия не имеешь о том, что просишь.

– Не помню, чтобы я о чем-то просил.

– Хорошо, – выдыхаю. – Ты понятия не имеешь о том, что тебе принесет эта сделка.

– И ты опять ошибаешься, – возражает спокойно. – Перед любой сделкой я всегда все тщательно изучаю и взвешиваю.

Не всегда.

Если я соглашусь, он сам это вскоре поймет.

И тогда вряд ли в его взгляде останется то, что он не озвучил сейчас: «Я всегда все тщательно изучаю и взвешиваю, в отличие от твоего мужа».

Отбрасываю мысли о Максе. Если бы он только знал, что мы сейчас обсуждаем с Тимуром… если бы мог только предположить, что может дойти до такого…

И если бы я еще знала, что делать.

Свекровь права: я бесполезная. От меня никакого толка. Мой максимум – это салоны и кухня. А когда надо принять решение, сложное, непростое, у меня тысячи «но», сотни «я не смогу» и с десяток «а вдруг обойдется?».

Вздрагиваю от резкого стука в дверь кабинета. Когда вижу на пороге незнакомого мужчину с папкой под мышкой, по спине ползет холодок. Понятия не имею, кто это и почему я чувствую опасность. Причем не далекую, а которая уже нависает.

– Тимур Константинович, – говорит мужчина в строгом костюме. – Все материалы собраны. Вот полный отчет. Можно пускать дело в ход?