Вчерашний вечер Дина помнила смутно. Кажется, по дороге из ресторана она уснула в машине, и Борис не стал ее будить, а занес домой на руках. По дороге она, конечно, проснулась, потому что невозможно не проснуться, когда тебя достают из машины и тащат к подъезду словно кулек с тряпьем. Она проснулась, но решила ни за что в этом не признаваться, потому что ей было уютно и безопасно. И отчего-то весело, как бывало только в детстве, когда она засыпала в гостях и папа нес ее домой на руках, а она, проснувшись, тихонько утыкалась носом в его шею и ехала на папе, вдыхая только ему одному присущий аромат и подглядывая одним глазом, что творится вокруг.

Вот и сейчас она подглядывала тоже, но видела только мокрый асфальт улицы, потом обшарпанное подъездное крыльцо, потом крашенные зеленой масляной краской стены, а потом вдавленные внутрь грязные кнопки с номерами этажей. Кашемир Бориного пальто был мягкий и пушистый. Он приятно щекотал нос, и Дина все боялась чихнуть, чтобы не разрушить очарование момента. И все-таки чихнула.

– Симулянтка, – сказал Борис и поставил ее на ноги. – Я берегу ее сон, а она, оказывается, притворяется, пока я тут надрываюсь.

– И вовсе я не притворяюсь, – возмутилась Дина, расстроившаяся от этого его «надрываюсь». Можно подумать, она тонну весит. – Я, может, только что проснулась.

– Врушка, – ласково сказал он и ущипнул Дину за кончик носа, не больно, но обидно, как ребенка. – В машине ты спала, а в подъезде уже нет, я это точно знаю.

– Откуда?

– Ты стала тяжелее, – засмеялся он. – Когда человек спит, он расслаблен, а потому нести его легче. А ты проснулась и тут же подобралась, а я это сразу почувствовал.

– Было совершенно необязательно вообще тащить меня на руках, – огрызнулась Дина. – Разбудил бы, и дело с концом.

– Что, совсем умаялась? – участливо спросил Борис, не обращая внимания на ее сварливый тон. – Непросто тебе в последнее время. Ладно, завтра отдохнешь.

– А ты? – вырвалось у Дины.

– Что – я? Я отдыхать пока не буду. Вообще-то я собирался завтра вечером домой уехать, к деду, но раз такой возможности нет, значит, будем брать по максимуму от сложившихся обстоятельств. С утра съезжу на завод, потом вернусь домой. Надо же все-таки замутить тот ужин-сюрприз, который я тебе обещал. Так что на вечер ничего не планируй, поняла?

– Поняла, – кивнула Дина.

За разговорами лифт доехал до их пятого этажа, и они очутились у входа в отсек, который делили на двоих с Веней и Леной.

– Ой, Борь, а ты ребятам спасибо сказал? – вспомнила Дина. – Соседям, которые вчера меня приютили?

– Сказал, сказал.

– Ну и как они тебе?

– Обычные.

– А по-моему, они очень славные, – не согласилась Дина, – и очень любят друг друга. Этот Веня так трогательно суетится вокруг своей беременной жены. Сразу видно, хороший семьянин. И работы не боится, и дом хочет своими руками построить.

– Давай, я тоже о тебе трогательно позабочусь, – сказал Борис, и Дина вдруг поняла, что он с трудом держится на ногах от усталости. – Иди спать, пожалуйста. У тебя завтра выходной, а мне уже вставать скоро.

Устыдившаяся Дина пошла спать и сразу уснула, и спала хорошо, без дурацких сновидений, и вот пробудилась утром, ощущая себя полностью отдохнувшей. Часы показывали половину одиннадцатого, и она снова устыдилась немного, что позволила себе проспать так долго. Она была ранней пташкой и обычно даже в выходной вставала не позже восьми утра.

Прошлепав босыми ногами по полу, Дина обошла квартиру, чтобы убедиться, что находится в одиночестве. Борис давно ушел. В раковине обнаружилась кружка из-под кофе, а на сковородке остатки засохшей яичницы. Выкинув их в мусорное ведро, Дина, не терпевшая бардака, вымыла сковородку и чашку, сварила себе кофе, сделала первый глоток и блаженно зажмурилась. Итак, чем же ей сегодня заняться?

По своей природе она любила бездельничать, предпочитая проводить выходные на уютном диване перед экраном телевизора или с хорошей книжкой. Но именно здесь и сейчас в ней била ключом какая-то неизведанная энергия, которая требовала выхода. Ни смотреть телевизор, ни читать не хотелось. Уборку, что ли, устроить? В благодарность за приют.

Не успела она подумать об уборке, как в дверном замке заворочался ключ. Дина подпрыгнула от неожиданности и тут же облила пижаму кофе. Это еще кто? Снова воры? Стараясь не дышать, она выглянула в коридор и обнаружила входящую в квартиру маленькую, хрупкую женщину, почти ребенка. Та по-хозяйски заперла дверь, сняла и пристроила на вешалку розовый пуховичок, стащила с головы вязаную шапку с помпоном и наклонилась, чтобы снять яркие кроссовки, украшенные стеклярусом.

Теперь Дина видела, что женщина уже немолода, даже старше Дины, но в ее хрупкой фигурке, а главное, в яркой тинейджерской одежде сквозило что-то детское, наивное. Дина давно не видела, чтобы взрослые люди так одевались.

Женщина явно чувствовала себя свободно в этой квартире. И уж грабителем точно не была. Задвинув свои невообразимые кроссовки под полочку с обувью, она вытащила домашние тапочки, размера тридцать четвертого, не больше, натянула их на ноги и начала ловко заплетать в косу свои длинные черные волосы. Дина сделала шаг и тоже очутилась в коридоре.

– Здравствуйте.

Женщина на мгновение замерла в изумлении, затем ее пальцы замелькали с удвоенной частотой.

– Здравствуйте, а вы кто?

– Извините, а вы?

– Так я работаю здесь. В смысле, убираюсь. Я Катя. Борис вам про меня не говорил?

– Борис? Про вас? Нет. То есть вы домработница, что ли?

– Ну да. Прихожу убираться раз в неделю. По пятницам, в смысле. Так-то работы тут немного. Хозяин только на неделе дома бывает, да и то ночует. А на выходные уезжает. Так что грязи не копится, а платит он хорошо. Стабильно и не жадно. А вы-то ему кто будете?

– Я? – Дина бы дорого дала, чтобы знать ответ на этот вопрос. – Я его знакомая. Мы в одном городе живем. Вот, приехала в командировку, а он меня приютил. В плане, пустил пожить.

– Ну да, в гостинице-то ужас как дорого, – согласилась Катя. – А он мужик ничего, добрый. И справедливый. Никогда не наедет, не накричит. Всегда в положение войдет, если мне надо в другой день прийти или заболела я. Вот еще один мой работодатель, Максим Михайлович, он совсем другой. Я тут хотела дни поменять, потому что Ефимий Александрович попросил прибраться не в пятницу, а в среду. А я в среду как раз у Максима Михайловича, так я позвонила, а он как начал орать. Пришлось к нему ехать, представляете. Ну ладно, я начну, а то у меня по пятницам еще две квартиры. Одна-то в этом же подъезде, а вторая в другом районе. Туда еще добираться. Я ведь вам не помешаю?

– Главное, чтобы я вам не помешала, – заметила Дина, у которой от обилия информации голова начала идти кругом. – Но я сейчас быстро душ приму, оденусь и тогда к соседям уйду. Чтобы под ногами у вас не путаться.