Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сочувствие, проявленное Элизабет по отношению к ребенку, который был на три года младше ее, не могло не растрогать, и плотник подчинился. Он подхватил мальчика на руки. Катрин, крепко удерживая дочку за руку, только теперь услышала презрительный смех, доносящийся с верхней палубы.
- А для пассажиров первого класса это развлечение! - сказала она мужу. - Послушай, как насмехаются! Боже мой, и ведь наверняка думают, что они этим людям не чета. Свои измены они тщательно скрывают, но разве это делает их лучше дрессировщика медведя или бедняги Жака, который с двенадцати лет работал в шахте?
Возмущенная, она быстрым шагом направилась к трапу, ведущему в твиндек. За поручни хвататься не стала и… поскользнулась на второй же ступеньке.
- Кати!
На глазах у Гийома она взмахнула руками, словно ища невидимую опору, и опрокинулась на спину. Падение наконец прекратилось, когда Катрин левой ногой сумела упереться в стену. Она так и осталась лежать, запутавшись в тяжелых юбках. Он бросился к ней на помощь, опустив Поля на пол рядом с Элизабет.
- Мама! Мамочка! - закричала малышка. - Ты ушиблась?
- Нет, ничего страшного, - пробормотала Катрин, тяжело дыша.
Побледневший Гийом помог ей встать. Он был потрясен - настолько быстро все произошло.
- Господи, как ты меня напугала! Дорогая, где болит?
- Спиной я пересчитала все ступеньки, но, благодарение Богу, я не упала ничком! Успокойся, любовь моя. Я сама виновата - забыла про осторожность.
- А как твой живот?
- Наверное, малыша тряхнуло, бедолагу! Гийом, ты такой бледный! Прости меня! И, пожалуйста, помоги детям спуститься по трапу!
Катрин осторожно пошла по коридору, ведущему в спальный отсек. Она соврала: мышцы живота напряглись, поясница отозвалась острой болью. Но, дойдя до своей койки, она притворилась, что чувствует себя хорошо.
- Сейчас переодену Элизабет! - объявила она супругу. - Тебе бы лучше сразу прилечь. Вода у нас есть. Поля мы тоже уложим спать. Снимай ботиночки и куртку, мой мальчик, сегодня и этого хватит!
Малыш Поль уже привык спать одетым, поэтому сделал, как ему было сказано. Катрин этим воспользовалась.
- Гийом, переодень нашу принцессу в ночную рубашку, пока я схожу в уборную.
- Хорошо. Только ты кричи погромче, если вдруг кто-то начнет тебе надоедать, - попросил муж, все еще очень взволнованный.
Элизабет, зевая, потерла глазенки, потом протянула руки к отцу. Он нежно погладил ее по голове.
- Папа, а скажи, почему эти господа подрались? Они же не сделают больно Гарро?
- Гарро?
- Ну да, так зовут медведя.
- Конечно нет, моя Лисбет!
- Лисбет?
- Когда приедем в Нью-Йорк, я буду так тебя называть, это звучит более «по-американски». Это одна из форм твоего имени. Или вот еще - Бетти! Я навел справки.
- Только не Бетти, папочка! Лисбет мне нравится больше. А те, кто там живут, тоже так меня будут называть?
- Конечно, - рассеянно отвечал Гийом.
Перед глазами у него все еще стояла эта жуткая картина: Катрин лежит спиной на ступеньках. Он содрогнулся, но постарался скрыть волнение и занялся дочкой. Подоткнул ей одеяло, поцеловал.
- Ты оставила куклу под подушкой, - заметил он. - Хорошая мысль! Ей там очень тепло.
Гийом ощутил непривычную прохладу, как если бы холодный океанский ветер проник в самое нутро парохода. Взгляд его обежал спальные места соседей. Те, кто уже лег спать, натянули одеяла до подбородка.
- Папа, споешь мне колыбельную? Только потихоньку, - попросила Элизабет.
- Подожди немного, милая, я слышу странный шум…
К знакомым звукам - поскрипыванию кроватных сеток, храпу, кашлю, шепоту - примешался новый. Он доносился снаружи и наводил на мысль, что бортовая качка усилилась.
«Наверное, море штормит, - сказал он себе. - Но почему не возвращается Катрин?»
Молодая женщина прислушивалась к тому же странному шуму, что и ее супруг, запершись в смрадном нужнике. Судно сильно качало, и Катрин вдруг осознала, что ей очень холодно. Еще она слышала голоса и топот ног.
Но не от этого ее бросило в дрожь. Кровь на хлопковых, с кружевной отделкой панталонах! На это красное пятно она взирала с ужасом, как на серьезную угрозу, а когда одернула юбки, попыталась себя уверить, что ничего такого не видела.
4 Ночь на море
На борту парохода «Шампань», в ночь с субботы 23 октября на воскресенье 24 октября 1886 года
Катрин со своей койки наблюдала за шумным возвращением взбудораженных соседей. В слабом свете масляных ночников лицо шахтера выглядело усталым и одутловатым, полщеки занимал кровоподтек. Колетт все никак не успокаивалась, шепотом распекая своего муженька-балагура.
- Стыд бы поимел, старый пьянчужка! Выставил себя на посмешище перед всем пароходом! И запомни: или ты научишься пить, или я в Америке и без тебя обойдусь.
Мужчина едва стоял на ногах. Внезапно он повалился лицом вниз между койками жены и Катрин, и его моментально вырвало. Эти звуки разбудили Гийома.
- Проклятье! Только этого не хватало! - возмутился он. - Моей жене нужен покой, она упала на трапе. Займитесь мужем, Колетт, а я уберу с пола.
Плотник был уже на ногах - помог подняться Жаку, после чего, перепрыгнув через тошнотворную лужу, побежал к цистерне с водой, расположенной возле туалета.
- Да когда же это наконец кончится? - спросила Катрин, в то время как соседка вполголоса, безостановочно извинялась за доставленные неудобства.
- Дрессировщик - храни его бог! - отделался синяком под глазом! И злобы не затаил, они с Жаком даже руки друг другу потом пожали. А вы, моя красавица, говорят, упали на ступеньках и зашиблись?
- Ничего страшного. Упала на спину и съехала на пару ступенек вниз.
- Это еще что! Нас скоро всех будет швырять, как щепки! Один матрос сказал, что этой ночью будет буря, - хмурясь, проговорила Колетт. - И Жак не последний, кого вывернет на пол, вот помянете мое слово! Господи Иисусе, чувствуете, как качает?
У меня голова кружится, что б его!…
Пароход, невзирая на мощность двигателей и огромную массу, уже час испытывал сильную качку. В твиндеке, расположенном ниже ватерлинии, были слышны глухие удары об обшивку - это волны с силой ударялись о корабль и, беснуясь, его раскачивали.
- Ваша правда, Колетт, на море неспокойно,
