От кустов, где располагался Леший, послышалось довольно мерзкое хихиканье. Можно было только догадываться, что так повеселило хранителя чащоб, но отчего-то идти дальше в одиночку не хотелось. Во всяком случае, до рассвета. Наверняка Лис на моем месте не растерялся бы и быстро нашел общий язык со всей местной нечистью. Не сомневаюсь, он бы из такой переделки вернулся с полным лукошком грибов и ягод. Для меня же нравы этой публики были книгой за семью печатями. Однако в запасе оставалась закрытая связь.

– Шо опять не так? – Мой недовольный товарищ попытался отмахнуться от вызова. – Я полчаса назад ушел на боковую. Какие проблемы?

– Избушка Бабы-Яги ногу вывихнула, – не замедлил ответить я.

– Это не ко мне. Это на станцию ветеринарного техобслуживания. Там у них развал, свал и вулканизация когтей.

– Понимаешь, тут вокруг Леший бродит…

– Русалка на ветвях сидит…

Я удивленно огляделся.

– Нет, русалки не видно, впрочем, темно…

– Сам ты темный! – возмутился Лис. – Я тебе о нетленном, об А.С. Пушкине, об этом небьющемся зеркале местной натуры. Тут тебе и Черномор с «Беломором», и цепной кот с дипломом, и ступа с… Вальдар, а правда, шо ты паришься? Попроси у бабули ступу!

Вершины корабельных сосен мелькали вокруг точно вешки перед несущимся по склону лыжником. Сейчас я воочию мог убедиться в правоте и гуманизме любезной Бабы-Яги, сомневавшейся в моей способности пилотировать столь необычный летательный аппарат.

Полученный мною некогда опыт управления легкомоторным самолетом оказался в этом деле абсолютно непригодным. Начать с того, что я, как ни бился (в том числе – о деревья), так и не понял принцип работы двигателя. Каким образом механическая ударная обработка воды может поднять в воздух деревянное бескрылое устройство, так и осталось для меня загадкой. Но это было еще полбеды. Основная проблема началась тогда, когда выяснилось, что управление ступой осуществляется при помощи агрегата, никак не связанного с корпусом. Причем в наших краях этот агрегат использовался в качестве средства для воздушных перелетов сам по себе. Прежде мне доводилось читать о ведьмах, мчавшихся на шабаш, оседлав метлу. Теперь же представилась возможность искренне посочувствовать этим дамам. Одно неосторожное движение – и ступа летела под облака, как пробка из бутылки шампанского, или же норовила камнем рухнуть наземь.

К счастью, Струменец был уже в зоне прямой видимости, и я мчался к нему, распугивая рассветных жаворонков и моля небеса даровать благополучную посадку.

«На счет „три“ помело на вершок поднять, – лихорадочно повторял я наставления хозяйки агрегата. – О господи, кто б сейчас напомнил, сколько дюймов в вершке!»

Земля стремительно приближалась. Ступа как наведенная мчала к конечному пункту. Баба-Яга не зря шептала ей что-то перед вылетом.

«Хоть бы не промахнуться мимо сеновала», – прошептал я, пролетая над частоколами, длинными жилищами-куренями и коновязями, у которых, почуяв нечистую силу, рвали удила сотни лошадей.

– База вызывает Джокера-1, – прожурчало у меня в голове. – Джокер-1, ответьте базе.

Правда – это только сырье, из которого мы делаем истину.

Эдгар Гувер (шеф ЦРУ)

Никогда ранее мелодичный женский голос не был мне столь неприятен. Я нервно дернулся, помело ушло в сторону, и ступа, описав широкую дугу, устремилась в отдаленную соломенную крышу. Приземление обещало запомниться на всю оставшуюся жизнь, сколько бы там ее ни осталось.

Внизу суетились разбуженные испуганным ржанием лошадей казаки. Никому из них и в голову не приходило глянуть вверх, чтобы обнаружить причину внезапной побудки. Между тем «причина» со скоростью пушечного ядра врезалась в крышу и, разметав на пути этак центнер соломы, рухнула вниз. Не уверен, что Баба-Яга использовала для торможения такой же прогрессивный метод, но в этот раз Господь, который, как известно, хранит пьяных, дураков и американскую армию, оказался милостив и ко мне. Под крышей, на мое счастье, находился огромный сеновал. Я пробил его почти насквозь, во всяком случае, мне так показалось. В тот же миг ступа выплюнула меня, словно катапульта, и, избавившись от груза, взмыла к небесам сквозь пробитую нами амбразуру, с хлюпаньем всосав по пути застрявшее в крыше помело.

– База вызывает Джокера-1. Джокер-1, ответьте базе.

Барышня-диспетчер несказанно удивилась бы, услышав, какая брань может сыпаться из уст высокородного лорда Уолтера Камдейла. На ее счастье, итонское воспитание дало свои горькие плоды.

Выпустив пар, я взял себя в руки и обнаружил под ними забившийся в кольчугу запас сена, достаточный для прокорма некрупного шотландского пони.

– База «Европа-центр», я Джокер-1, – выплюнув небольшой букетик клевера, наконец отозвался я.

– Почему не отвечаете?! – накинулась на меня обладательница голоса, вновь ставшего приятным.

– Был немного занят, – продолжая доставать конский фураж из ноздрей и ушей, уклончиво ответил я.

– Чем? – возмутилась диспетчер. – Где вы вообще находитесь?

– На сеновале.

На канале связи воцарилось молчание. В этот миг казаки, наконец обнаружившие по следам разрушений место моего приземления, гурьбой вломились на сеновал, чтобы немедленно разобраться с залетным гостем. В руках встречающих не были замечены букеты цветов, их лица не отличались дружелюбием.

– Руби! – во всю мочь кричали одни.

– Вяжи! – орали другие, и это меня устраивало куда больше. Но голосу базы было не до моих неприятностей. Девушку явно занимали совершенно иные проблемы.

– Джокер-1, вы не один? – кокетливо раздалось на канале связи.

– Не один, – честно сознался я.

– И кто она? – завороженно вздохнула диспетчер.

– Не она, а они, – рубанул я правду, вылезая из сена навстречу слегка опешившим казакам.

Не знаю уж, что они надеялись увидеть, но мой внешний облик определенно вызвал у них недоумение. Видимо, такие европейские «птицы» нечасто залетали в Струменец, да еще через крышу.

– О-о-о?! – В тоне барышни слышалось удивление, смешанное с почтением.

– Не «о-о-о», а два десятка головорезов, – оглядывая толпу, возразил я. – Так что я еще занят.

В этот момент к одному из казаков вернулся дар речи, и сечевик кратко, но довольно емко подытожил результат общих наблюдений:

– Тю! Шпийон!

Это утверждение моментально расставило все точки над «i» в головах казаков, а способ транспортировки потерял особое значение. Самое время было что-то предпринимать, поскольку впредь подобный шанс мог и не представиться.