— Хорошо-хорошо.

Лайам достал два золотых. Глаза ученого загорелись.

— Мой корабль скоро уходит, у меня мало времени. Через день-другой я к вам загляну.

«Если, конечно, не окажусь за решеткой или не буду лежать в безымянной могиле».

Монеты перешли из рук в руки, и Толлердиг засуетился.

— Я немедля примусь за работу. Вы позволите мне для памяти зарисовать этот предмет?

Не дожидаясь ответа, он уселся на табурет и подтянул к себе лист бумаги.

— Превосходно, — сказал Лайам, глядя на королевский хрусталь в идеальной оправе, лежащий у него на ладони. В свете свечи склянка приобрела цвет крови. — Превосходно! — повторил он и сунул флакончик в карман.

Пригоршня мелочи творит чудеса. Сын старой Бекки заулыбался и рассыпался в благодарностях, но Лайам жестом оборвал его излияния и повелел принести себе кусочек бечевки.

«Фануил, — позвал он, когда требуемое было получено и привратник скрылся в каморке, — спустись-ка сюда!»

Дракончик влетел под арку.

«Ну что, мастер, порядок?»

«Порядок-порядок. — Лайам встал на колени и вынул из кармана флакончик. — Ты можешь его поносить?»

Дракончик склонил голову набок.

«Не очень долго. В зубах или в когтях».

Лайам показал бечевку.

«Не в зубах и не в когтях, а на спине?»

Фануил только фыркнул.

«Так надежней. Меня могут поймать, тебя — нет».

«Разумеется, мастер. — Дракончик дернулся и развернул крылья. — Так я смогу носить эту штуку сколько угодно. Хорошая мысль».

Конечно, хорошая. У нас плохих не бывает. Похваливая себя за сообразительность, Лайам пропустил бечевку под узкой грудью рептилии, завел ее за основания крыльев, обмотал вокруг пузырька и завязал двойным узлом ближе к хвосту.

«Не туго?»

Фануил встал и по-кошачьи выгнулся. Потом взмахнул крыльями, вильнул хвостом, подпрыгнул, подвигал задом. Пузырек не шевелился.

«Нет, не туго. Все хорошо».

Лайам с шумом выдохнул воздух.

— Вот и ладно. Теперь двинем к Маркейд.

«А где она живет?»

«За рекой. И, клянусь, я поднимусь в горы и засыплю песком и камнями ту дырку, из которой она вытекает, если сегодня мне еще раз понадобится ее пересечь!»

По улице Мантий по-прежнему шлялись взад-вперед пьяные студиозусы, однако миротворцев нигде не было видно. Дождь перестал, сменившись промозглым туманом. В глубине Башенного распадка колокола одной из коллегий пробили девять, вскоре к ним присоединились другие, и по всему городу пошел гулять звон.

Спускаясь к реке, Лайам пересказал Фануилу то, что наговорил ему Толлердиг.

«Ты когда-нибудь слышал о магических стеклах?»

«Да. Все маги знают о них. Но изготовить не могут. Это загадка древности, считающаяся неразрешимой. Не проходит и года, чтобы кто-нибудь не объявил, что нашел правильное заклятие, но каждый раз открытие оказывается фальшивкой. Мастер Танаквиль пробовал этим заняться, но быстро зашел в тупик».

Лайам уважительно покивал головой. Раз уж самому Танаквилю, прежнему хозяину Фануила, это не удалось, то проблема и впрямь не имеет решения.

Впереди уже завиднелись огни «Кувшинчика» и «Торбы с гвоздями». Ниже — пристань, там можно нанять лодку.

«Ну, хорошо. А для чего же может предназначаться эта вещица?»

«Не знаю, мастер. Но думаю, ищут не сам сосуд, а то, что находится в нем. Истинный или, как ты говоришь, идеальный металл и магическое стекло — это всего лишь материалы. Зачем из-за них лить кровь?»

Лайам кивнул. Да, логично.

«Значит, я зря потратил два золотых? Толлердиг ничего интересного мне не скажет?»

«Похоже. Конечно, бывают сосуды, в которые льешь одно, а получаешь другое, неизмеримо более ценное, чем первая жидкость. Но тут работает магия — это заклятые сосуды. А наша склянка не из таких».

Уловив вопрос, исходящий от шагающего внизу человека, дракончик незамедлительно пояснил, что на идеальный металл и магическое стекло заклятие наложить невозможно, они противостоят любому воздействию — и магии, и грубой силе.

«Может, и существуют заклятия посильнее, но пока их никто не открыл».

Это означало, что человек в желтом охотится именно за содержимым флакончика — жидкостью, не имеющей ни цвета, ни запаха.

«Мастер, а это не яд?»

«Нет. Яды относительно дешевы, и добыть их не так уж сложно. А потом, зачем бы герцогу посылать королю яд?»

«Возможно, он хочет его отравить!» — предположил Фануил.

Лайам поморщился и отрицательно мотнул головой. Герцог, конечно, самодур, консерватор и сумасброд, но никак уж не заговорщик, рвущийся к трону. Даже в эти, не очень-то легкие для правящей династии времена, когда реальная королевская власть не простирается далее чем на день пути от Торквея, сюзерен Южного Тира продолжает платить короне вассальную дань — причем в полном объеме, от чего давно отказались практически все более-менее крупные таралонские феодалы.

«Забудь», — лаконично бросил он фамильяру.

«Значит, это лекарство. Или что-то магическое. Тебе надо найти какого-нибудь чародея и попробовать с ним об этом потолковать».

Лайам согласно кивнул, но потом саркастически хмыкнул.

«Все маги сейчас в Кэрнавоне. А ждать, когда они возвратятся, я не могу».

В голове у него забрезжила новая мысль. Если флакончик действительно послан именно Никанору, значит надо найти способ его передать и покончить со всем этим делом. «Легко сказать!» — одернул он тут же себя. Встретиться с королем ой как не просто, пожалуй, трудней, чем с кем-либо в Таралоне. Путь к нему преграждают отряды стражи, толпы придворных и табуны слуг. И все-таки, если флакончик и впрямь содержит лекарство, в котором нуждается недужный монарх, то… Лайам не позволил себе довести рассуждение до конца. «Сейчас у тебя одна забота — переправиться через реку. О Никаноре подумаешь позже. Если останешься жив».

Миновав «Кувшинчик» и «Торбу», он вышел к пристани. По набережной, пользуясь тем, что дождь стих, прогуливались влюбленные парочки, которым ничуть не мешали ни сырость, ни тьма. Туман скрадывал их очертания, и все-таки рассеянный свет фонарей позволил Лайаму убедиться, что в обозримом пространстве миротворцев не наблюдается. Он облегченно вздохнул и спустился к воде.

Теперь хорошо бы поймать перевозчика, однако все они в этот промозглый вечер, очевидно, решили взять себе выходной. Лайам тоскливо оглядывал мглу над Монаршей, пытаясь отличить огоньки лодочников от тех, что подрагивали на том берегу. Порой он ошибался и тщетно оглашал криками мрак, порой лодки действительно появлялись, но с пассажирами — и проходили мимо. Наконец небо вняло его мольбам, и световой шарик уверенно повернул к пристани.