litbaza книги онлайнИсторическая прозаПартизан. От долины смерти до горы Сион. 1939–1948 - Ицхак Арад

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 70
Перейти на страницу:

Я жил вместе с оставшимися в живых членами семьи, более десяти душ, в маленьком домике. На ночь мы стелили одеяла в любом возможном месте — на столе, на полу. Съестного не хватало, ибо пайков, выделяемых немцами, было недостаточно. Многие работали вне гетто, и там можно было достать продукты в обмен на вещи, пока они были. Из-за невероятной тесноты и антисанитарии, трудностей в приобретении мыла, а иногда и отсутствия воды, все боялись эпидемий, и от всех требовались усилия по сохранению чистоты. Мне казалось, что отчаяние не должно давать покоя оставшимся в живых, ведь восемьдесят процентов жителей городка было уничтожено в Полигоне, и не было семьи, в которой кто-либо не погиб. К моему удивлению, жизнь продолжалась в глазах постороннего наблюдателя, словно Полигон не был реальностью, а некой легендой. Люди выходили на работу, ели, беседовали, спорили, и временами даже слышался смех. Я был потрясен, но в течение короткого времени понял это поведение. Источником его было одновременно отчаяние и надежда, ибо судьба близких и знакомых в Полигоне ожидала их будущем, и нечего делать, если путь к спасению заказан в этом враждебном окружении. В этой безвыходной реальности им надо было жить изо дня в день. Вместе с этим чувством в сердцах многих теплилась надежда, что, быть может, случится чудо, и они будут спасены. Быть может, Свинцян отдал ту толику крови, которой жаждали нацистские палачи, быть может, уничтожение в Полигоне и в других местах Литвы является плодом взрыва ненависти местного населения на фоне их давнего антисемитизма, которому нацисты дали выход. Евреи надеялись на то, что политика Германии не нацелена на уничтожение всех евреев, и особенно тех, которые необходимы ей для работы. Эта надежда давала им силы, и даже некоторое удовлетворение жизнью. Состав населения гетто был не столь упорядочен и нормален из-за акции в Полигоне. Были семьи, взявшие к себе множество детей погибших семей. Мужчин было относительно мало, и почти отсутствовали парни в двадцатилетнем возрасте. Большинство из них было уничтожено в во время уличных облав, когда 140 еврейских парней захватили на "работу" до депортации в Полигон. Часть молодежи бежала с Красной армией, другие были уничтожены в Полигоне. Состав жителей особенно выделялся в малом закрытом гетто. Некоторые из моих близких товарищей в возрасте 16–18 лет сумели избежать Полигона. Часть из них записалась сыновьями оставшихся в живых, часть сбежала в Белоруссию, часть спряталась в Свинцяне. Я был рад встретить Моше Ш., Ишику Г., Иоську Р., Гершку Б. и других. Долгими зимними вечерами мы обсуждали пути отмщения, спасения, размышляли над тем, как добыть оружие и вести партизанскую войну. Мы ничего не слышали о партизанской активности в западной Белоруссии. Новости с фронта приходили к нам только из германских источников. Радиоприемник Ишики и Моше был забран крестьянами в день депортации евреев в Полигон. Но даже из германских источников было ясно, что их атака на Москву провалилась, и впервые в этой войне германская армия под ударами Красной армии должна была отступить в районах Москвы и Ростова, и зимнее наступление советских войск продолжается. Эти сообщения поддерживали нас.

Прошло несколько недель со времени нашего возвращения в гетто. В один из дней начала февраля 1942 в гетто ворвались литовские полицаи в поисках людей, которые не работают, и нет у них разрешения на работу. Они схватили 15 молодых людей, в том числе меня и двух моих друзей, Гершона Б. и Моше Ш, вывели нас из гетто, и мы не знали, что с нами будет. Возникло подозрение, что нас ведут на расстрел. С приближением к еврейскому кладбищу подозрение все более становилось реальностью. Мы шли втроем в одному ряду — я, Гершка Б. и Моше Ш. Я шепнул им, что в момент входа на кладбище я начну бежать, а они — за мной, но каждый в другом направлении, чтобы рассредоточить огонь полицаев. Так, быть может, удастся кому-нибудь из нас убежать и скрыться между кладбищенскими деревьями, а затем выбраться в расположенный рядом лес.

Мы миновали кладбищенские ворота, полицаи продолжали нас вести дальше. Возникла надежда, что, быть может, нас ведут на работу. Так и произошло. На краю кладбища были склады, и туда нас вели на работу. Склады представляли собой большие бараки шириной в 15 метров и длиной в 50 метров. Около бараков мы увидели группу немецких солдат и офицеров. Полицаи передали нас немцам и сами вернулись в городок. Немцы не охраняли нас так плотно, дали нам возможность переговариваться. По возрасту, они выглядели на тридцать-сорок лет. Мы знали, что у более пожилых солдат лучше работать, чем у молодых, которые в большинстве были нацистами. Немцы повели нас в склады. Мы остановились, пока капрал открывал замки, и велел нам зайти внутрь. Я вошел первым — и передо мной открылся склад, полный… оружия, всех видов, — винтовки, легкие и тяжелые автоматы, пушки разного диаметра. Склад почти наполовину был заполнен орудиями и бомбами. Сердце мое отчаянно билось при виде такого количества оружия. Множество мыслей промелькнуло в моей голове, я взвешивал возможности и опасности. Решил, что эту возможность надо использовать, будь что будет. Оружие было рядом, лишь протянуть руку. Я старался скрыть от немцев и евреев нашей группы свои чувства и то впечатление, которое произвело на меня это оружие. Знал, что по поводу вещей, связанных со смертельной опасностью, надо остерегаться и евреев. Капрал привел нас к большой груде винтовок. В этом складе было лишь советское трофейное оружие. У многих винтовок отсутствовали детали, которые были выброшены советскими солдатами, чтобы винтовки в целости не попали в руки немцев. Капрал показал нам, как эти винтовки чистить и также объяснил место каждой детали. За это я был ему благодарен, ибо до этого времени не очень был знаком с русской винтовкой. Под предлогом поисков тряпок для чистки оружия, я обошел все уголки склада. Искал пистолеты, но, к большому сожалению, не нашел.

Немецкий охранник не сводил с меня глаз. Я решил сесть и продолжить работу, ибо, если охранник в чем-то меня заподозрит, я потеряю всё. Сидел рядом с двумя моими товарищами, и мы занимались чисткой винтовок. Вошел в склад немецкий офицер и некоторое время следил за нами. Очевидно, наша работа ему понравилась, он подошел к нам и приказал следовать за ним. Привел нас во второй склад, похожий на первый. Уже у входа я увидел ящики с патронами для русских, польских, чешских и литовских винтовок. Многие из них вообще вышли из употребления. Мы нашли автоматы разных систем и несколько пистолетов, которыми невозможно было пользоваться. Я обратил внимание на оружие, которым не пользовалась ни одна армия в мире. Крестьяне называли их "обрезами". Это были ружья, которым обрезали приклады и укоротили стволы. Обычное ружье не использовалось крестьянами из-за его длины. Крестьянину нужно было оружие, которое можно было прятать под полами тулупа, брать на танцы и другие сельские праздники, где напиваются в стельку, и можно стрелять в воздух и даже пользоваться оружием в потасовках. У ружей, найденных после отступления польской армии в сентябре 1939 и Красной армии в июне-июле 1941, крестьяне отрезали приклады и укорачивали стволы, превращая их в "обрезы". Немцы приказали всему населению сдать хранящееся у него оружие, включая "обрезы", которые мы обнаружили в общей груде.

Немецкий охранник следил за нами во все глаза. Я незаметно указал Моше и Гершке на "обрезы. Мы продолжали раскладывать оружие по сортам, нашли еще "обрезы" и сложили их отдельно. Мы сделали это так, что немец, стоящий в нескольких метрах от нас, не мог сосчитать число разложенного по сортам оружия, и особенно число "обрезов". Мы успели разложить значительную часть груды. Неожиданно вошел офицер. Постоял около нас, следя за нашей работой, что-то негромко сказал охраннику и вышел из барака. Солдат вышел за ним. Я слышал их голоса за дверью, оглянулся. Кроме моих товарищей, в помещении склада никого не было. Следовало использовать столь редкую возможность. Я схватил "обрез", выглядящий более новым, сунул под рубашку за пояс, и быстро надел куртку. Это длилось менее минуты, и когда немец вернулся, я уже сидел между товарищами и продолжал спокойно работать. Солдат бросил на нас бдительный взгляд, но ничего не сказал. Не заметил, что раньше я сидел без куртки, а теперь она была на мне. Проблема была в том, что надо было работать по-прежнему, двигаться, не вызывая подозрения. Я боялся, что после работы нас буду обыскивать. В таком случае вся наша группа может распрощаться с жизнью. Но я знал, что мы обязаны использовать любую возможность, чтобы добыть оружие, и кто знает, подвернется ли еще такая возможность. Оружие, заткнутое мною за пояс, мешало мне сгибаться, и надо было проявлять особую осторожность, чтобы оно не выпало. Товарищи мои старались поднимать вещи вместо меня, чтобы мне не надо было нагибаться. Но иногда и я нагибался, чтобы не вызвать подозрение охранника, который педантично нес службу. Так прошло еще несколько часов. Настал вечер, вошел офицер и приказал нам выйти во двор. Там уже стояли остальные работники, капрал скомандовал построиться в две шеренги и оглядел нас. Я сумел сохранить хладнокровие. Теперь капрал стоял перед нами, собираясь произнести речь. Он сказал, что доволен нашей работой и хочет, чтобы мы продолжили работу и завтра. Тут работы достаточно на целый месяц. Сегодня же он посетит "юденрат" и попросит определить нас на постоянную работу в течение месяца. Капрал добавил, что он с несколькими солдатами будет каждое утро приходить в гетто за нами, а вечером возвращать. Я стоял как на горячих углях, ожидая приказа двигаться. Наконец, мы услышали команду, вышли на шоссе, в сторону городка, по направлению к гетто. Два солдата и капрал сопровождали нас. Дорога длилась бесконечно. Всегда, приходя снаружи в гетто, я чувствовал, как человек, который входит в тюрьму. Но сейчас жаждал очутиться в гетто, как ждут спасения. Всю дорогу я боялся, что "обрез" выпадает из-за пояса, время от времени поправляя его, но мне надо было остерегаться, чтобы этого не заметили евреи и немцы. У входа в гетто стоял литовский полицай, обязанностью которого был обыскивать нас на предмет съестного. Но увидев, что нас сопровождают немцы, дал нам пройти без обыска.

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 70
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?