– А Никитку ты все же не одолел.

Бакуня дружески похлопал Стригу по спине.

– Не знаете вы, что я поддался Никите намеренно, потому как ведал о том, что кесарь-царь подарит ему номисму и мы ныне ее пропьем.

В словах Бакуни была доля правды. Успел-таки Гилли шепнуть вятичу перед поединком, чтобы не сильно усердствовал. Только правда и в том, что забылся Бакуня, увлекся боем безмерно, потому и уступил молодому бойцу.

– Не иначе ты прозорливцем стал? – не унимался Стрига.

– Почему стал? С малых лет у меня дар этот.

– Ежели ты прозорливец, так скажи, что нас ожидает?

– И скажу!

Таверна загудела:

– Да! Молви! Не томи!

Стрига усмехался:

– Вот простяки, Бакуне поверили. Ему брехать не привыкать.

Бакуня встал, поднял руки, призывая к тишине, подождал, пока все успокоятся, закатил глаза, громко изрек:

– Вижу! Ждет нас в новом походе слава и добыча! – Сбросив с себя личину ясновидца, весело добавил: – За то и выпьем! Никита, давай номисму, гулять будем!

Одобрительные возгласы и смех наполнили таверну.

И гуляли. Никита тянуть не стал, вскоре монета перекочевала в мошну хозяина заведения и превратилась в кувшины вина и закуски. К номисме Никиты добавились монеты других наемников. Пили за базилевса, за Никиту, за удачу.

На следующий день изменчивая удача от Никиты отвернулась. Утром Гилли узнал, что недалеко от гирла Днепра затонул корабль купца, с которым он отправил весть матери в Киев. Никите с помощью варяга пришлось искать новую возможность сообщить родственникам о своем пребывании в Царьграде. Очередное посещение дома Прокопия Кратоса, у церкви Святого Лаврентия, тоже оказалось напрасным: хозяин в Константинополе появлялся редко и ныне пребывал в Эфесе, а оттуда должен был отправиться в Мелитену, и узнать что-либо о судьбе брата Никите не удалось. Через день многочисленное войско базилевса стройными колоннами прошагало по Мессе, главной и самой длинной улице города, и, минуя Адрианопольские ворота, отправилось на покорение болгарских земель.

Осень прошла в редких стычках с болгарами, в середине зимы причисленные к этерии тагмы наемников вернулись вместе с базилевсом на отдых в столицу. В Болгарии Никита приобрел свой первый боевой опыт, хотя в крупных сражениях ему поучаствовать не пришлось. Спустя десять дней после прибытия Никита и Гилли решили навестить Кратоса. Им повезло, в этот раз он оказался дома. Дом спафарокандидата, коим являлся Прокопий, больше походил на дворец. Император Василий высоко оценил преданность отца Прокопия, Ипатия Кратоса, когда тот принял сторону тогда еще молодого и малоопытного базилевса и выступил против узурпаторов. Ныне, памятуя о деяниях отца, Василий благосклонно относился к сыну. Благодаря базилевсу и собственным способностям Прокопий дорос до турмарха и жил безбедно. Среднего роста, возрастом, как и Гилли, около сорока лет, большеглазый, с благородными чертами лица и жгуче-черными вьющимися волосами до плеч, спафарокандидат встретил наемников благодушно: усадил за стол, угостил хиосским вином и яствами, расспросил о войне с болгарами, а после заговорил сам:

– Передайте славному воину Мечеславу, что я нашел его сына здесь, в Константинополе.

Прокопию ответил Гилли:

– Наша жизнь подобна нити, которая может оборваться каждый миг… Нить жизни Мечеслава уже оборвалась к тому времени, когда я передавал уважаемому турмарху просьбу. Тогда я не знал о кончине Мечеслава, но рядом со мной сидит его сын Никита, и он не менее отца желает свидеться с братом.

Прокопий обратил взор на Никиту:

– Мне искренне жаль твоего отца, я его мало знал, но думаю, что он был хорошим человеком… И ты, наверное, тоже. Твое желание увидеть брата похвально, но, к сожалению, мне придется тебя огорчить: Дементия нет в городе. Более того, сейчас он находится на краю империи, в Херсонесе. Ах, если бы вы явились ко мне немного раньше. Все случилось так быстро.

– Но как он попал туда? – спросил Никита.

– Почитаемый мной римский философ Сенека говорил: «Желающего судьба ведет, а нежелающего тащит». Я расскажу вам о судьбе Дементия…

* * *

До семи лет жизнь мальчика протекала безоблачно. Бабушка Минодора и сосед, старик Георгий, заменили ему отца и мать. Под их опекой он чувствовал себя защищенным и обласканным. К почтительному, добродушному и не по годам рассудительному ребенку в горном селе относились хорошо. За густые светло-русые волосы мальчишки прозвали его Белоголовый, но с ним дружили, от себя не отталкивали, уважали за смелость и честность…

Все изменилось за один год. Тогда в их горной местности случился неурожай и падеж скота. Свалились многие беды и на Дементия: скончалась бабушка, последовала за соседом и добрым другом семьи стариком Георгием, который упокоился в предыдущем году. Хоронили всем селением, ведь Минодора долгие годы лечила людей от болезней, за что и была ими почитаема. Дементия жалели, успокаивали, обещали помогать, некоторые звали жить к себе. Дементий отказался, не хотел быть обузой, понимал: время тяжелое и голодное. Надеялся и на приезд родственников, но они жили далеко и о смерти бабушки не знали, а потому не приезжали. Вместо них явился сборщик налогов с помощником и двадцатью воинами. Их появление повергло селян в уныние. Налоги были бедой, но еще страшнее они стали для селения, истощенного невзгодами. Ныне беды сыпались как из рога изобилия.

Сборщик налогов по имени Агафий, дородный кривоногий бородач с крючковатым носом, добрым нравом и порядочностью не отличался. Мытарю давно приглянулось селение в живописном месте, и он желал стать здесь хозяином. Благодаря его жестокосердию при взимании податей селение поредело и обеднело. Дальновидный Агафий решил вогнать его жителей в долги и тем самым подчинить их своей воле. В том, что в дальнейшем это принесет ему прибыль, он не сомневался, а потому строил в селении дом. Ему удалось присвоить себе земли, на которых стояли жилища ныне покойных стариков Георгия и Мардария, соседей Дементия. Присматривался он и к дому Минодоры. Судьба благоволила сборщику податей: Минодора умерла. Через день после появления в селении Агафий явился во двор к Дементию в сопровождении длинного худого помощника Исаака, двух воинов и трех старейшин. Сборщик налогов в дом заходить не спешил, оглядел сад, двор, заглянул в стойло и только потом направился к входу. В дверях он столкнулся с Дементием. Отстранив мальчика, по-хозяйски вошел в дом. За ним последовали остальные, в том числе и Дементий. После краткого осмотра Агафий обратился к старейшинам:

– Так как хозяйка умерла, а мальчик не способен отдать положенную сумму налога, я вынужден забрать дом и землю, за что вложу его долг в казну нашего божественного базилевса.