ЛИЯ ЯНОВИЦКАЯ

Я ощущаю странное чувство покалывания по всему телу. Я не понимаю, что происходит, но на душе царит непередаваемая легкость. Сердце бешено бьется в груди, а перед глазами маячит какая-то смазанная картинка. Я словно нахожусь в кинотеатре на самом первом ряду, где нерадивый киномеханик никак не может настроить четкость и постоянно вырубает электричество в зале.

Перед глазами маячит идеальное лицо Стаса. Он гладит меня по голове, я чувствую исходящее от его ладоней тепло, он что-то говорит, но я не могу расслышать что именно, уши заложило, словно я лечу в самолете.

Щелк.

Темнота, провал, нарастает паника и я не могу понять, а есть ли у меня вообще тело? Я не чувствую ни рук, ни ног, лишь вязкую обволакивающую тьму и тишину.

Щелк.

Белые халаты снуют туда сюда, яркие лампы светят прямо в глаза... Это больница? Возможно, но что произошло, я совершенно не помню...

Щелк.

На этот раз мое погружение во мрак выглядит иначе. Я чувствую свои ноги, могу пошевелить пальцами, вот только по прежнему ничего не вижу.

Щелк.

Приоткрываю глаза и вновь зажмуриваю, поскольку яркий свет солнца бьет прямо через окно напротив моей постели точно в глаза. Стараюсь дышать ровнее, успокоить напуганное сердечко, и предпринимаю вторую попытку.

Осматриваюсь и понимаю, что нахожусь в больничной палате, но слишком красивой и новой. Я в платной клинике? Перевожу взгляд на свои руки: катетер и след от укола намекают, что со мной произошло что-то из ряда вон выходящее. На мне одето уже не Ингино праздничное черное платье, а больничная «пижама».

Под моей правой ладонью лежит маленькое устройство с зеленой кнопкой. Без колебаний нажимаю и вскоре слышу чьи-то приближающиеся шаги.

- Добрый день, - улыбается женщина средних лет в белом халате. - Как вы себя чувствуете?

- А что произошло? - хрипло спрашиваю я и прокашливаюсь.

- У вас было отравление наркотическим веществом, но сейчас все в норме, не волнуйтесь, - спокойно отвечает женщина. - Возможно, что вечером уже отправитесь домой.

- А как я сюда попала, где я? - я стараюсь вспомнить произошедшее на своем дне рождения, но в голове лишь разбитый пазл, который никак не хочет складываться в картинку.

- Вам стало плохо и вас сюда привезли по просьбе вашего молодого человека, - женщина ловко убирает из моей вены катетер, дает ватку и жестом велит согнуть руку в локте.

- Какого молодого человека? - напрягаю извилины и помню лишь разговор с Хантером и Виктором. Все остальное — какая-то непонятная каша.

- Высокий красивый брюнет, кажется, Станислав зовут, - говорит медсестра. - Так переживал за вас, не хотел оставлять одну.

Сердце будто подскакивает - значит Авдеев все же пришел! Как жаль, что я ни черта не помню... Возможно, он мне расскажет о произошедшем более подробно.

Ничего не могу поделать, но я улыбаюсь от мысли, что медсестра подумала про нас с Авдеевым.

- Кстати, он ждет в коридоре, пока вы придете в себя, - многозначительно смотрит на меня медсестра. - Почти всю ночь под дверью. Позвать?

- Да, - отвечаю я и провожаю взглядом выходящую из палаты женщину.

Снова чувствую волнение, но такое приятное и теплое, греющее душу. Я хочу увидеть Станислава, но не только потому, что нужно узнать о произошедшем, а просто так, без причины.

Нервно расчесываю спутанные волосы пальцами, приподнимаю подушку и сажусь, натягивая одеяло повыше. Уверена, что в любом случае выгляжу сейчас как самое жалкое существо на планете и ничто не исправит этот вид.

- Привет, - заходит в палату Станислав и садится на стул рядом с моей кроватью. Помимо смущенной и несколько виноватой улыбки, на его лице красуется багровый синяк. - Как ты, девочка?

- А как вы? Что случилось? - обеспокоенно рассматриваю красное пятно на его скуле. Что же произошло на моем чертовом дне рождения?!

- Для начала скажи, что ты помнишь, - тело Авдеева напряжено, руки сложены на груди, как будто он старается защититься и отстраниться от меня, но самое красноречивое — это его взгляд. Сквозь наигранное спокойствие пробивается плохо скрываемая тревога.

- Я общалась с друзьями, пока ждала вашего прихода, потом говорила с Виктором и после этого совершенная пустота, - говорю я и только потом понимаю, что взболтнула лишнего. Отвожу взгляд и стараюсь контролировать поток огненной краски, заливающей лицо, но разве с таким можно справиться.

- Понятно, - как-то облегченно выдыхает Станислав и потирает подбитую скулу. - Если коротко, то Виктор подсыпал тебе в коктейль наркотик и хотел воспользоваться твоим расслабленным состоянием, - мужчина замолкает и сжимает челюсти, сдерживая злость. - Но, к счастью, ты вышла на улицу и я заметил, что тебе стало плохо, вызвал скорую и попросил отвезти в эту больницу.

Совершенно ничего не помню, но в том, что Тор мог поступить именно так, как сказал Авдеев — больше не сомневаюсь. От одной мысли, что именно могло произойти, мне становится дурно. Обидно, как же мне обидно... Как же низко нужно пасть, чтобы решиться добиться своего таким способом?! Что должно быть в голове у человека, да и человек ли он после этого?!

- Спасибо, что помогли, - отвечаю я, вытирая непослушную слезинку. - А с вами что произошло? Это Виктор?

Взгляд Авдеева мрачнеет и он нервно потирает стертые костяшки на пальцах правой руки.

- Лия, я натворил дел и теперь не знаю как объясниться, - тихо говорит он, избегая прямого столкновения наших взглядов. - Я попросил скорую отвезти тебя сюда и попытался дозвониться до твоего отца с твоего смартфона... В общем, я не дозвонился и приехал к вам домой, - Станислав устало потер лицо руками и повернулся ко мне. Я знаю, что он скажет дальше, догадываюсь. Сердце защемило от новой обиды, а душа требовала утешения. - Честно, я пытался объяснить ему ситуацию, рассказать, что с тобой произошло, но он и его дружки послали меня куда подальше. Твой отец сказал его не волнует, что с тобой произошло, что ты можешь хоть сгинуть, якобы его это не касается. Лия, прости... Я не знаю, как ты и твоя мать могли жить с этим человеком?!

- Что произошло дальше? - спрашиваю я, а перед глазами уже все мутнеет от нахлынувших слез.

- Я просто повторил свою просьбу, попытался достучаться, а настучали мне, - грустно усмехается Авдеев. - Завязалась драка. Стыдно признаться, меня спустили с лестницы. Я хотел поступить как это делают обычно с девочками попавшими в беду - сообщают родителям. Но лучше бы не лез.

- Простите, - севшим голосом говорю я, вытирая слезы. - Простите, что так вышло, вам не нужно было ехать к нему.

Я всегда знала, что моему отцу плевать на меня и на маму, что в его жизни процветают совсем иные приоритеты. Но от этого совсем не легче. Рассказ Авдеева сработал как хлесткая пощечина, в очередной раз напоминающая мне, что я сама за себя. Я должна его ненавидеть за такое отношение и я ненавижу, но чертова привычка...