— Ты уверен? — удивлённо взглянула на меня Королева.

— Более чем. Я многое понял за сегодняшний вечер. Книгу им не отдал только потому, что знал, окажись она в нечистых руках, твоему королевству пришёл бы конец. Я помог тебе спасти твой мир и ничего не прошу взамен, так как знаю, что всего могу добиться сам. А волшебство в нашем мире лишь иллюзия и обман. Мне не нужна ваша магия, которая скорее приводит к беде, чем приносит какую-то пользу. Так что запиши: я желаю, чтобы ты забрала книгу. Забрала всех, кто притащился за ней. И больше мне ничего не надо.

— Серёж, как хочешь, но я это записывать не буду. А волшебство у вас работает не так, потому что вы им пользоваться не умеете. — Королева улыбнулась и лукаво посмотрела на меня.

— Сегодня меня насильно накормили вашим хвалёным волшебством всерьёз и надолго. Думаю, это вызвало несварение и стойкую аллергию. Так что спасибо, сыт по горло.

— Ну хорошо, только не злись. Поверь, меньше всего на свете я бы хотела сделать тебе плохо. И если бы у меня была другая возможность справиться со своими проблемами, я бы никогда не обратилась к тебе за помощью. Ну, может быть, я смогу ответить хотя бы на твои вопросы? Они же обязательно должны были возникнуть.

— Довольно! — грубовато перебил я, — ничего не хочу знать. У нас говорят: Меньше знаешь, лучше спишь. Так что на этом и закончим.

— Задумалась на мгновение и что-то, всё-таки черкнув в книге, она, вздохнув, посмотрела на меня, лучезарно улыбнулась и произнесла. — Ну, что же, не смею настаивать. Ещё раз прости, спасибо тебе за всё и прощай.

— Гервай ты где?

— Я здесь Королева? — тут же отозвался старикашка и подскочил к нам.

— Помоги ему. И нам пора домой.

Старик склонился надо мной и начал проговаривать что-то ритмичное, смешно закатив глаза и делая пассы рукой. Ритм увлёк как навязчивая считалка, заставил сердце застучать в другой тональности, голова закружилась, по телу стала разливаться истома, в ушах зашелестело летней листвой и я, похоже, банально уснул.

* * *

Проснулся я к вечеру, по крайней мере, за окном было уже темно, лежа на диване, заботливо укрытый пледом. В попытках скинуть с себя остатки сна, напряжённо вспоминаю фантастические события, произошедшие накануне.

— Нет! Такого просто не могло быть. Приснилось же… — поворачиваю голову и осматриваю комнату. От погрома ни следа. Всё стоит на своих местах, обычный холостяцкий беспорядок. — Точно приснилось. — резюмировал я и сладко потянувшись, на удивление легко поднялся. Во всём теле была приятная лёгкость, как после хорошего и продолжительного отдыха. Заглянул в ванную комнату, там тоже был полный порядок. И душ вполне исправно работал.

Освежившись и переодевшись в чистое, скинув с себя остатки сна, иду на кухню ставить кофе. Здесь тоже всё в полном порядке. По крайней мере, чайник цел и провод на месте. Нажав на тумблер, убедился, что он весело зашипел, говоря о том, что кипяток скоро будет и можно приготовить кофе, и бодрящий напиток поможет мне окончательно проснуться.

Неожиданная находка на столе заставила моё сердце ёкнуть, а кружка с кипятком чуть было не выпала из рук. Некоторое время с отупением смотрю на явно старинную брошь, лежащую рядом с сахарницей. Ставлю кружку, осторожно одним пальцем прикасаюсь к украшению. Ничего не происходит.

— Что за хрень? Откуда здесь это? — мысли в голове путаются. Такая же брошь была на королеве. — Неужели всё правда? Значит, не приснилось…

Сидя за столом и попивая кофе, разглядываю брошь. Тонкая, изящная, слегка неровная ковка явно говорит не о штамповке, а о ручной работе. Крупный кабошон, обрамленный жёлтым металлом в виде оплетающих веток с листочками. Сам камень, насыщенного зелёного цвета ярко переливается в искусственном освещении весело бликуя. Массивная застёжка. А по нижнему краю обрамления крепятся четыре висюльки-цепочки, заканчивающиеся литым четырёхлистником, вроде клевера. Не знаю старинное это украшение или винтажный новодел, умело притворяющийся стариной. Смотрится это потрясающе и очень дорого.

«Прощальный подарок», — подумал я, почему-то с лёгкой грустью — «Интересно! За сколько её можно продать? И где найти честного оценщика, который не попытается нагреть руки на дилетанте?» — продолжал размышлять про себя, и задумчиво потёр камень пальцем. Что-то это мне смутно напоминает, что-то тревожит, когда разглядываю доставшуюся мне вещицу… И вдруг словно током ударило. Воспоминания…

Светившаяся от радости бабуля, когда я сообщил что хочу сегодня сделать предложение руки и сердца своей девушке. Как она просит принести шкатулку из морских ракушек, что купили мы с ней одним солнечным летним днём в южном городе Сочи, куда однажды ездили отдыхать. Как достаёт оттуда красную бархатную коробочку, а в ней золотое колечко, что, по словам бабули, всегда принадлежало моей матери, и которое она сняла только один раз, в тот злополучный день, когда они уехали с отцом, чтобы больше никогда не вернуться…

Вскакиваю и торопливо иду к шкафу, там на верхней полочке, среди постельного белья всегда лежит эта шкатулка. Лихорадочно вытряхиваю небогатое содержимое прямо на диван: Пара неказистых золотых колечек и серьги с цепочкой, всё, что осталось в память о бабушке. Смахивая непрошеную слезу, наконец нахожу то, что искал. Запутавшись в серебряной цепочке с нательным крестиком ярко сверкнул, такой же камешек как на брошке, только размером вполовину поменьше. Аккуратно распутываю и смотрю: — без сомнения, это сделано в том же стиле. Овальный перстень, в переплетении веток и листиков, и в виде крепления справа, как бы лапкой придерживая камень четырёхлистный клевер.

Вот и приехали… А ведь мне предлагали ответы и я сам, как дурак от них отказался.

Эпилог

Это был один из первых тёплых дней в этом году. Снег растаял. Кое-где начинала проклёвываться зелёная травка, а на деревьях набухали почки. Погода стояла тёплая, но ветреная, то и дело моросил дождь. Но сегодня, как и три дня назад, было солнечно и тихо. Весело щебетали птицы, предчувствуя скорое лето. И разноголосицей распевали свои весенние песни.

Наступил вечер. Солнце медленно скрылось за горизонт и утащило с собой последний яркий лучик. Ему на смену, выплыла убывающая луна. Она висела на небе, словно обглоданный наполовину круг сыра и освещала землю тусклым белым светом. Но здесь в парке, было достаточно светло, так как уличные фонари добавляли освещения и предметы уже не казались контурами