Дни шли, и она слышала, как миссис Мэйкпис постоянно напоминает детям в сладких выражениях, что всю одежду, которую они носят, еду, которую едят, и игрушки, которыми играют, покупает она и ее муж. Это тоже было неправдой, потому что Адель обнаружила, что «Пихты» был благотворительным приютом и семья Мэйкпис просто управляла им.

Она обнаружила это, когда вытирала пыль в кабинете мистера Мэйкписа. На столе лежала брошюра с фотографией «Пихт», и она не могла удержаться, чтобы не заглянуть в нее. Она прочитала, что это благотворительный приют для «потерпевших детей» — безопасное место, где они могут оставаться, пока ситуация в их семьях не улучшится или пока для них не будет найдена долгосрочная опека. Требовались пожертвования, поскольку мистеру и миссис Мэйкпис, администраторам, нужно было платить жалованье и нужно было содержать дом. Кроме того, выражалась надежда, что при достаточном сборе денег можно будет обеспечить лучший быт и лучшие возможности для игры и учебы.

Но что бы ни думала Адель о миссис Мэйкпис, ей вполне нравилось в «Пихтах». Она три раза в день ела и находилась в обществе других детей и была очень рада просыпаться каждое утро, зная, что ее не ударят и не обругают просто за то, что она посмотрит на мать.

Потом домой вернулся мистер Мэйкпис и последние маленькие беспокойства Адель улетучились. Уже одно то, как все дети бросились к нему, ожидая, что он покружит их или подбросит на руках, говорило о том, что он действительно любил детей, находящихся под его опекой.

Он был высоким, около шести футов, с густыми черными волосами, усами и самыми прекрасными мягкими карими глазами, которые Адель когда-либо видела. Она подумала, что у него, вероятно, вставные зубы, потому что они были такие белые и ровные, но когда он смеялся или улыбался, — а он, похоже, делал это очень охотно, — ничто не выдавало, что у него вставная челюсть. Он был немного полноват, но это было почти незаметно, поскольку одевался он красиво и носил под пиджаком жилет.

— Адель — очень красивое имя, — сказал он, когда миссис Мэйкпис представила их друг другу. — Но ты и сама симпатичная девочка. Как ты устроилась?

— Прекрасно, спасибо, сэр, — ответила она, потупив глаза, потому что была смущена оттого, что кто-то назвал ее симпатичной, так как сама себя она такой не считала.

— Миссис Мэйкпис говорит мне, что ты умная девочка, не только симпатичная, — сказал он, взяв ее за подбородок и подняв ее лицо вверх. — Хорошо читаешь, мягко обращаешься с остальными, первоклассно чистишь картошку. Столько талантов! Ноше кажется, ты не веришь в то, что ты симпатичная.

— Нет, сэр, — прошептала она.

— Ну, ты не права, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Красота идет изнутри, и я чувствую, что в тебе это есть. Еще пару лет, и ты немного приобретешь формы и будешь великолепной.

Его голос был таким ровным и густым, что она не могла не улыбнуться ему.

— Ну вот и хорошо, — фыркнул он. — Такая улыбка растопит сердце любого. Ну, зайди ко мне в кабинет на минуту, и мы поговорим о твоих уроках.

Он сел за письменный стол и усадил Адель рядом с собой. Затем взял книгу с полки и попросил ее прочитать отрывок. Это была «Мельница на ручье», которую Адель читала незадолго до смерти Памелы. Ей нравилась эта книга, и, вероятно, именно поэтому она перестала нервничать и читала хорошо.

— Отлично, — сказал он. — У нас здесь немного таких способных детей, как ты. А теперь расскажи мне, что ты учила в школе до того, как попала сюда.

С ним было так легко разговаривать, и она невольно начала рассказывать больше, чем он просил. О том, как она любит читать, что она лучше всех в классе справлялась с арифметикой, но история была для нее скучной, а география лично ей казалась бесполезным предметом.

— Но возможно, однажды ты будешь путешествовать, — сказал он с улыбкой. — Как же ты сможешь решить, в какую страну хочешь поехать, если не изучишь все страны?

— Это замечательно, — сказала она робко. — Но я боюсь, что отстану от школьной программы.

— Миссис Мэйкпис — не учительница, — сказал он с легким упреком. — И, к несчастью, многие дети здесь не способны учиться так быстро, как ты, Адель, и многие из них не остаются здесь надолго. Мы всегда придерживались основ знаний: чтение, письмо, арифметика и правописание, поскольку именно это — самое нужное для всех. И все же, когда к нам попадает ребенок, который может выучить больше, я с удовольствием помогаю.

В последующие дни после приезда мистера Мэйкписа Адель буквально летала. Она потеряла интерес к наблюдению за его женой и перестала слушать постоянное нытье Берил о том, как ее дурачат. Впервые в своей жизни она чувствовала себя особенной и была благодарна за это мистеру Мэйкпису.

На второй день его пребывания дома он позвал Адель из сада, где она помогала пропалывать сорняки, и дал ей тест по арифметике. Когда она закончила, он проверил и похвалил ее за то, что она правильно решила все задачи, потом дал ей «Историю о двух городах» Чарльза Диккенса, чтобы она прочитала за выходные, и сказал, что они обсудят книгу в следующий понедельник.

Когда Адель углубилась в книгу, она начала представлять, что Чарльз Дарни — это мистер Мэйкпис, и книга стала для нее еще более важной и значительной. К довершению ее счастья в выходные миссис Мэйкпис освободила ее почти от всех домашних да, и пока остальные дети работали, а малыши играли в саду, она свернулась на кушетке в комнате для игр, углубившись в драму о Французской революции.

Она закончила читать книгу в воскресенье поздно вечером, и когда пошла ложиться спать, то увидела, что Берил не спит, она была напряжена и демонстрировала свое неодобрение.

— Ты не первая девочка, с которой он возится, — сказала Берил язвительно. — Он это делает, а потом, когда ему надоедает, отсылает их.

Адель была не в настроении разговаривать с Берил. Та всегда на что-то жаловалась, и она подумала, что девочку мучает зависть.

— Он не отошлет меня, — возразила она уверенным тоном. — Я ему нравлюсь.

Мистер Мэйкпис вынул изо рта трубку, которую зажигал.

— Сколько времени ты уже у нас, Адель? — спросил он.

Он давал ей урок географии в классной комнате. Комната мало походила на классы, к которым привыкла Адель, она была очень маленькой, там стоял только один старый длинный стол, несколько стульев и на подоконнике лежала стопка книг с растрепанными обложками. Единственным указанием на назначение комнаты была доска, к которой в настоящий момент была приколота карта мира. Мистер Мэйкпис показывал на ней разные страны, а Адель должна была писать их названия и столицы.

Любой, заглянув в комнату, подумал бы, что она наказана, потому что это было солнечное весеннее утро и все остальные дети играли в саду. Но хотя звуки их голосов долетали через открытое окно, у Адель не было желания быть с ними. Она была более чем рада получить еще один урок от своего учителя.