– Представляете, Менантро хочет купить меня, чтобы я пособничала ему в эфире!

Нужно убедить ее, что она гораздо сильней. Сиприан изображает прагматика: потирает большим пальцем по указательному и спрашивает:

– Сколько?

Вопрос подбодрил Элиану. Сиприан понимает, что ей нужны деньги. Он вовсе не возмущается, а только спрашивает сколько.

– Достаточно.

– Тогда соглашайтесь. Но не забывайте, что они нуждаются в вас. Оставайтесь полностью свободной, короче, оставайтесь собой.

Элиана видит луч света: уступить, не уступая, принять предложение, оставаясь непреклонной. Принудить Менантро уважать заявленную в его речи свободу сотрудников. Принять участие в его игре, потом бросить ему вызов. С самого начала Элиана чувствует, что их с Сиприаном объединяет одинаковый трезвый взгляд. Барон берет ее под руку и выводит на бульвар.

Перехватывая инициативу, она предлагает пойти поужинать в ресторан, который ей хорошо знаком. После переезда в Париж она иногда заходит в это заведение в стиле модерн, выпивает чашку чая, ей нравятся здешние витражи с цветочным орнаментом, лампы с большими абажурами, освещающие ряды столов. Сиприан не противится. Элиана по-прежнему немножко напряжена. У дверей ресторана торговец ветродвигателями шепчет ей на ухо:

– Дорогая Элиана, это же липа! Яркий пример подделки под парижское бистро. Вы только посмотрите на эти материалы, на краски!

Смущенная Элиана все-таки находится и лепечет:

– А я обожаю имитации. Но Сиприан стоит на своем:

– Вы позволите сводить вас в куда более интересное место неподалеку отсюда?

– Ну вы сноб! – фыркает Элиана, однако не сопротивляется.

Они проходят в темноте мимо кладбища Монпарнас, и Сиприан приобнимает ее за плечи. Элиана чувствует, как какой-то ток будоражит ее плоть и Дух, и она острей воспринимает запахи и огни вечернего города. А барон ей объясняет, что капитализм всегда оказывается сильней, но его можно обмануть. Надо опять создавать тайные общества… Он делает небольшой крюк, обходя компанию панков, расположившихся на тротуаре вместе со своими овчарками, бутылками красного и кокаином, произнося при этом:

– И забудьте вы, наконец, про нищету!

Элиане эти слова не нравятся. Несчастные, выкинутые из жизни, не вызывают у нее никакого восторга, но она полагает, что они страдают (и потому она принадлежит к левым), а вот Сиприан цинично презирает их (и именно поэтому он правый). Ей бы хотелось, чтобы он разделял ее чувства.

– А у меня при виде таких картин скорей уж возникает желание бороться.

Сиприан насмешливо насвистывает «Интернационал». Элиана с горячностью прерывает его:

– Вот вы строите ветряные установки, вы ведь боретесь за то, чтобы избавиться от атомных станций благодаря возобновляемой энергии. Разве мы боремся не за одно и то же?

Сиприану хотелось бы ответить, что он не верит в возобновляемую энергию, что он подкупает мэров и уродует целые регионы исключительно из жажды наживы. Но он решает, что разумнее будет промолчать, и все же, следуя соблазну внушать этой женщине реакционные идеи, он постоянно подвергал опасности свои интересы. Во время этой словесной борьбы их тела сблизились и соприкоснулись многими чувствительными точками. Элиане страшно хочется прижаться к нему еще теснее, но она не решается. Сиприан ощущает ее близость; он любит покорять женщин, и не столько по причине их красоты, сколько из удовольствия чувствовать власть над ними. В этот миг он начинает желать Элиану.

Ужинают они в ресторане, основанном в двадцатые годы, с потолком, украшенным лепкой в виде геометрических узоров; здесь собрался отдохнуть «весь Париж» левого берега. Барон курит «Кравен А», осторожно сжимая ее губами. Рассказывая о себе, Элиана нагло выдает себя за девочку из бедных кварталов Амьена (их она считает предпочтительнее дома middle class[15]). Рассказывает о своей карьере, состоящей из отказов в работе и увольнений (на самом деле она всегда дожидалась, когда ее начальники уходили, чтобы начать противостоять им). Говорит, что счастлива жить одна с сыном (очень часто по вечерам она сожалеет об отсутствии мужа и отца). Сиприан рассказывает о своей жизни, состоящей в основном из покера (забыв упомянуть о дурацком вложении денег в развлекательный парк), о своей бывшей жене (на самом деле они продолжают жить вместе, и содержит его она). Почти одновременно они приходят к заключению:

– Нас сближает то, что мы не такие, как все.

– Наше окружение боится нас.

– Мы – возмутители спокойствия!

Произнеся это, Сиприан принимается махать рукой человеку, направляющемуся в туалет. Элиана узнает министра. Чтобы привлечь его внимание, торговец ветроустановками, продолжая махать рукой, громко произносит его имя, и недовольному политику ничего не остается, как поздороваться с бароном. Элиана думает, что, наверное, действительно существуют новые методы быть бунтарем внутри правящих групп. Ее роль отнюдь не нести милосердие в метро, но действовать во властных кругах, используя оружие власти. И не быть пуританкой. Не бояться идти в мир навстречу тем, кто держит карты, как говорит Сиприан, поднимая бокал шампанского:

– За «Rimbaud Project»! За «Пьяный корабль» Марка Менантро!

Выйдя из ресторана, Элиана думает о продолжении вечера. Вдруг Сиприан предложит зайти к ней? Этот вариант несколько смущает ее из-за сына. А вдруг он повезет ее к себе? Далеко от Парижа… Эти серьезные вопросы будоражат ее сердце, как вдруг какая-то хорошенькая блондинка лет двадцати останавливается и обращается к ней:

– Здравствуйте! Вы ведь Элиана Брён?

И хоть размышления ее прерваны, Элиана счастлива, что ее узнали. Девушка внимательно смотрит на Элиану. У нее ясное лицо, чуть тронутое веснушками, длинные белокурые, почти белые волосы. Она в синем шерстяном свитере с огромным оранжевым вопросительным знаком во всю грудь, словно бы интонирующим ее вопрос:

– Извините, что я к вам пристаю… Вы знаете, что такое Хакинг-клуб?

Она очень миленькая, внешне мягкие манеры, но ее настойчивый взгляд как бы говорит, что ей важно знать ответ журналистки. Сиприан пользуется ее вмешательством, чтобы избежать решения постельного вопроса. Идти к Элиане у него нет ни малейшего желания (он терпеть не может уюта чужих квартир), пригласить ее к себе он не может из-за жены, а гостиница стоит дорого. Впрочем, журналистка влюблена в него, так что дело терпит. Он вступает в разговор, с задумчивым видом потирает лоб:

– Хакинг? Погодите, погодите… Пиратство? Незаконное вторжение в информационные сети?

– Неплохо, – улыбается девушка. – А вы?

Она поворачивается к Элиане, которая сосредоточенно ищет, что бы сказать, ничего не находит и предпочитает – как всегда, когда ей нечего ответить, – бесстрастно промолчать с важным видом. Совершенно не обращая внимания на отсутствие ответа, хорошенькая блондинка с нажимом произносит: