В магазине меня встретили спокойно, вопреки ожиданиям. Люди всегда с готовностью верят, что обеспокоившее их событие на поверку оказалось всего лишь чьей-то дурацкой выходкой, простой шалостью. А полицейские тоже люди. Они приехали в магазин сразу же после моего эффектного отъезда. Я позвонил в полицейский участок и объяснил, что Черный Байкер на самом деле член студенческого братства «Пи-каппа-дельта», расстроенный тем, что я имел дерзость танцевать с его девушкой. Спокойный и приятный человек, он просто хотел внушить мне некоторые понятия об уважении. История была принята на ура и даже необъяснимым образом пошла на пользу моей репутации среди будущих медиков и полицейских: каков наглец — не побоялся пригласить на танец подружку крутого парня! К одиннадцати часам я уже смог вернуться к своим обязанностям, и все пошло так, будто меня не выдергивали из-за прилавка и не умыкали из магазина, чтобы увезти на огромном мотоцикле. Водоворота, который я неожиданно вызвал в стоячих водах «Бордуок», как не бывало, сонная гладь успокоилась.

После работы, устав от кондиционированного воздуха, я вышел на улицу и вытащил последнюю сигарету из пачки. Со стороны библиотеки ко мне бок о бок приближались Артур и Флокс. На Флокс были жемчуга, белое с голубыми цветами платье, открывавшее плечи, и белые босоножки на высоком каблуке. Артур облачился в светло-серые брюки и голубоватую рубашку с галстуком. Его наряд довершали полуботинки, надетые прямо на босу ногу, а-ля принц Филип. Они были еще далеко, и я видел, как люди, проходившие мимо них, провожали эту яркую пару восхищенными взглядами. Эти двое притягивали внимание, как живая реклама лета, красоты и здорового американского секса. Солнце светило им в лицо, но они не жмурились и не отводили глаз. Свет играл на ожерелье Флокс и в волосах Артура, поблескивая на серебристых часах, выглядывавших из-под рукава его рубашки. Я почувствовал прилив любви и желания подбежать к ним и обнять обоих, чтобы меня видели в их компании. Я хотел жить среди людей, которые одевались как они, а потом гуляли по улице, красивые, словно кинозвезды.

— Здравствуй, Арт Бехштейн, — сказал Артур, когда они поравнялись со мной. Я успел выкурить половину сигареты.

— Здравствуй, Арт Бехштейн, — повторила Флокс.

— Здравствуй, Флокс. Здравствуй Артур. Вот это да!

Они оба тяжело дышали после быстрой ходьбы под прямыми лучами солнца и восторженными взглядами. Мелкие капли пота поблескивали на их лбах.

— Вы вот так одеваетесь на работу? — спросил я.

— Конечно, — ответил Артур. — Сегодня как раз выдался неплохой денек, чтобы нарядиться.

— У нас с Артуром сегодня появилась одна и та же мысль. Мы не договаривались. Это телепатия. Мы решили прийти в библиотеку нарядно одетыми. Получилась целая сенсация! Это телепатия! Все ради твоего удовольствия. — Она явно была в восторге от моего нескрываемого потрясения и удовольствия видеть ее милое крупное лицо и красивого молодого человека, который стоял рядом с ней и, к моему изумлению, сильно, до синяков, сжимал ее запястье.

— Ну, удовольствие вы мне определенно доставили, — признался я.

— Плевать я хотел на твое удовольствие, — отозвался Артур.

— Ну слава богу! — вырвалось у меня.

Мы с подозрением глядели друг на друга, будто бы ни один из нас не понимал, о чем идет речь.

— Ха! — нашелся я.

— Давайте выпьем чего-нибудь холодного и освежающего, — предложила Флокс, наклонив голову и сузив глаза, как какая-нибудь сладострастная и коварная библейская царица.

— Пива, — выпалили мы с Артуром в один голос.

— Джейн мертва, — твердил Артур. — Джейн мертва, и все в порядке. Вот так. — Он был пьян.

— Но что вы такого сделали? — допытывалась Флокс. Она уже спрашивала его об этом пять или шесть раз, и всякий раз он только краснел, опускал глаза и отказывался что-либо объяснять.

— Ты хочешь это знать?

— О, наконец-то ты достаточно выпил, чтобы проболтаться, — опрометчиво высказалась она.

— Нет! — Он слегка качнулся в сторону Флокс, которая сидела рядом, и коснулся своими светлыми волосами ее голого плеча. — Я тебе ничего не скажу.

— Осторожнее, — предупредила она и, не отрывая от меня глаз, аккуратно оттолкнула Артура назад, на его место.

Каждый глоток, который она делала, вместо того чтобы освежить ее и остудить пыл, казалось, лишь усиливал жаркий нажим ее босой шелковистой ноги на мою голую лодыжку. Ее босоножка валялась на полу. Во хмелю я утратил всякий здравый смысл, который всего лишь днем раньше толкнул меня в кусты ежевики, растущие вдоль моста Шинли-Парк. Внезапно, когда мой взгляд в сотый раз упал на ее грудь в голубых цветах, я подумал, есть ли на ней лифчик.

— Флокс, — начал я, не успев одуматься. — Ты носишь бюстгальтер?

— Никогда, — ответила она. — Только не в разгар июня. — Она говорила без кокетства и без тени обиды или гнева на мою дерзость.

— Прямо Бланш Дюбуа! «Только не в разгар июня»! — передразнил Артур.

Она продолжала смотреть на меня пристально, почти не моргая. Складывалось впечатление, что эта девушка хочет меня в самом буквальном, практическом и серьезном смысле этого слова. Похоже, у Артура сложилось точно такое же впечатление. Он встал с извинениями, снова покраснел, но попрощался с нами слегка деловым тоном, будто предстояли какие-то дела и он собирался ими заняться.

— Нет-нет! — кричал я ему вдогонку. — Не оставляй меня наедине с этой женщиной!

Передо мной лежит фотография Флокс. Единственная, где она запечатлена без косметики. Если честно, ее лоб кажется просто огромным. Она приняла позу «вечер дома у моего парня», надорванный ворот трикотажной рубашки невинно приспущен с одного круглого оливкового плеча, в чертах лица угадывается что-то левантийское (ее отец состоял в родстве с могущественным питтсбургским кланом Тамбеллинисов). Что-то неуловимое в ее облике и слегка покрасневшие глаза говорят о том, что она недавно плакала. Нижние веки чуть припухли. Конечно, она плакала. Ее нос выглядит крупным, прямым и даже светящимся. Несколько коротких локонов прикрывают выгнутые брови и серебристый лоб. И глаза. Эти легендарные голубые глаза Самой Смерти. Да.

Артур вернулся из туалета бледным, но заметно протрезвевшим. Он с большим интересом наблюдал за тем, как я судорожно высвобождаю свои пальцы, сплетенные с пальцами Флокс. У нее были ногти лавандового цвета.

— Флокс Ломбарди, ты нравишься Арту Бехштейну, — заключил он.

— Ты правда так думаешь, Артур Леконт? — спросила она. Ее грудь заметно трепетала.

Артур сел рядом со мной, ухитрившись не шелохнуть пену в бокалах с пивом. Его лицо неуловимо изменилось. Им овладело какое-то непривычное, но сильное чувство. Он разговаривал со своим воротником, пивом, столом, на котором оно стояло, или со своими ногами. Его глаза избегали встречаться с моими.