«Ну да, куда уж тебе!» — не без злорадства подумал Зигфрид. Маленький худощавый чужак, привыкший к легким шнурованным латам, вряд ли сможет ловко передвигаться в добротной рыцарской броне. Да и по размерам она ему никак не подойдет.

Язычник поднял и осмотрел мизерикордию. С озадаченным видом потрогал пальцами граненый клинок и, видимо не сочтя кинжал милосердия достойным оружием, отбросил его в сторону. Зато мечу он уделил больше внимания.

Тщательно осмотрел обоюдоострый клинок от острия до рукояти, огладил крестовину эфеса, попробовал ногтем остроту заточки. С одной стороны, с другой. Поцокал языком, помотал головой. Попробовал пару раз взмахнуть особым способом — словно не рубил, а разрезал воздух. Получилось довольно неуклюже. Рыцарский меч все же не нож мясника. Да и варвар явно держал подобное оружие в руках впервые и обращаться с ним не умел. Но, кажется, очень хотел научиться.

Расставив ноги пошире, карп снова взмахнул трофейным оружием. Ударил воображаемого врага, потянув клинок на себя. Вышло ненамного лучше. Еще несколько приемов незнакомой Зигфриду техники боя… Нет, определенно, этот меч был тяжеловат и великоват для низкорослого чужеземца. Упражнения давались ему с трудом. Зигфрид усмехнулся: его оружие не желало повиноваться язычнику.

— Не умеешь — не берись, — посоветовал барон.

Чужак резко обернулся и, заметив улыбку на лице пленника, что-то процедил сквозь зубы. Желтолицые слуги бросились исполнять приказ своего господина. Вскоре перед карпом лежали три мертвых воина Зигфрида. Два кнехта, один рыцарь. Все трое — уже без доспехов.

Зигфрид перестал улыбаться.

Язычники уложили мертвецов одного на другого. Князь-карп занес меч барона над трупами.

Зигфрид нахмурился. Это он что же, оружие так проверяет?[2]

Громкий отрывистый вскрик — и клинок обрушился на мертвую плоть. Влажно хлюпнуло, хрустнуло… Кнехта, лежавшего наверху, меч перерубил в поясе. Надвое. Пополам. Змеистыми клубками вывалились кишки. Нижняя часть туловища соскользнула в одну сторону, верхняя — в другую. Сталь увязла в теле второго мертвеца.

Князь скривился, отчего его узкие глаза стали подобны двум глубоким морщинам, отшвырнул меч Зигфрида и вынул из ножен свой. Поднес изогнутый клинок к лицу барона — полюбуйся, мол. Зигфрид успел заметить странные узоры и символы, украшавшие полированную поверхность клинка от гарды до острия.

Князь варваров отдал новый приказ. Проворные слуги нагромоздили еще одну кучу трупов.

Карп снова издал пронзительный крик. Опять блеснула на солнце стальная дуга.

Зигфрид не поверил своим глазам. Один удар — и три мертвых тела развалились на шесть частей. Клинок чужеземца — более короткий и более легкий, чем его меч, — увяз в земле.

Язычник тщательно обтер оружие тряпицей, спрятал в ножны и торжествующе взглянул на Зигфрида.

— Ну и что? — угрюмо проговорил барон, не отводя взгляда. — Меч должен рубить не только плоть, но и латы. И еще неизвестно, чье оружие для этого сгодится лучше.

Конечно, его не поняли. Язычник с довольным видом похлопал по своим ножнам и пнул меч Зигфрида.

— Мерзавец! — простонал барон. — Развяжи мне руки и узнаешь, на что способен мой клинок. Кровью умоешься, тварь желтолицая!

Только Зигфрида уже не слушали. Карп обернулся на стук копыт. Со стороны плато скакал всадник. Видимо, возвращался кто-то из разведчиков князя. И притом не с пустыми руками возвращался. Наездник держал за волосы человеческую голову.

Барон прекрасно знал, чья это была голова. Зигфрид вздохнул. Ну теперь-то его точно в живых не оставят.

Всадник осадил коня. Соскочил на землю, с поклоном подступил к господину. Показал голову. Что-то быстро-быстро залопотал. Голова покачивалась, словно кивая. Подтверждая словно.

— Ваша милость, это же… — встревоженно прохрипел Карл.

— Вижу, — хмуро перебил его Зигфрид.

Искаженное, перепачканное кровью и грязью мертвое лицо смотрело на них закатившимися бельмами глаз. Это был пленник Зигфрида. Языческий рыцарь, вспоровший себе брюхо и лишившийся головы от руки собственного слуги. Только кто ж теперь поверит, что все произошло именно так?

— Камнями надо было труп присыпать, — посетовал Карл. — Глядишь, и не нашли бы…

Зигфрид оруженосцу не ответил.

Князь-карп отпустил разведчика и о чем-то ненадолго задумался. Затем шагнул к пленникам и пристально, странно как-то посмотрел на Зигфрида. Что-то похожее на уважение… хотя нет — какое там уважение? откуда? — скорее уж любопытство почудилось барону в холодном блеске узких глаз.

Чужеземец мельком взглянул на лежавшую неподалеку мизерикордию, поморщился и извлек из ножен свой длинный, похожий на небольшой меч кинжал.

Яркое солнце весело заиграло на изогнутом лезвии. Зигфрид смотрел на язычника твердо, стараясь не выказать страха.

* * *

Желтолицый князь что-то проговорил — негромко и спокойно, с пугающей ледяной вежливостью, не сулившей ничего хорошего. Кивнул кому-то за спиной барона.

«Ну, вот и конец! — ничуть почему-то не волнуясь, подумал Зигфрид. — Сейчас повалят на землю, полоснут по горлу, прирежут как свинью и…»

Путы, стягивавшие руки и ноги, вдруг ослабли. Перерезанные веревки упали наземь.

Эт-то еще что?! Спасительное чудо, ниспосланное свыше? Непозволительная глупость врага?

Чужой изогнутый меч-кинжал лег перед Зигфридом.

Князь-карп отступил на пару шагов. Замер, выжидая.

Стоит, склонив голову к плечу. Смотрит. Просто смотрит. Даже меча из ножен не вынул.

Прочие язычники тоже вели себя как-то уж очень беспечно. Держались в отдалении. Близко не подходили. Эти варвары отчего-то были уверены, что пленник не посмеет напасть.

А острый, кованный из доброй стали кинжал — вот он, рядом совсем. Манит оплетенной рукоятью. Зигфрид растер затекшие руки. Да судьба-злодейка попросту хохочет над ним! Давно ли он сам вот так же клал оружие перед пленником и ждал, пока тот схватит подачку и вскочит. Попытается схватить, попытается вскочить…

Но он, вообще-то, положил не только кинжал. Меч он положил тоже. А ему меча никто не предлагает. Ему нет, зато…

Зигфрид в изумлении наблюдал, как язычники срезают путы с Карла, как суют ему, непонимающему и перепуганному, рыцарский меч, как подталкивают прихрамывающего (лошадиная туша основательно придавила бедняге ногу) оруженосца к Зигфриду.

Князь-карп что-то нетерпеливо выкрикнул, указав на кинжал. Провел пальцем по брюху. Ах, во-о-от оно что! Вот, значит, в чем дело!