В июле 1941 года советский посол в Лондоне Майский и премьер-министр Польши Сикорский подписали соглашение о союзе. Из спецпоселений было освобождено 260 тыс. человек, из мест заключения 50 тыс., из лагерей военнопленных 26 тыс. В СССР началось формирование польской армии генерала Андерса. Как ни трудно приходилось России, она выделила свыше 400 млн руб., продовольствие, оружие, обмундирование. В Оренбургской и Саратовской областях развернулось обучение воинских частей. Но уже в августе Черчилль и Сикорский конфиденциально обсуждали, что полякам нежелательно воевать плечом к плечу с русскими. Андерсу поступили инструкции не допускать среди подчиненных «советской пропаганды», искать предлоги для эвакуации с территории СССР. В декабре в Москву приехал Сикорский, подписал декларацию о дружбе, подтвердил обязательство «воевать рука об руку с советскими войсками». Но вместо того, чтобы послать армию на фронт, настаивал продолжать формирование. А район дислокации переместили в Узбекистан.

В 1942 году разыгрались тяжелейшие сражения. Верховное главнокомандование обратилось к полякам — пора отправить на передовую хотя бы часть армии. Сикорский и Андерс отказались. Заявляли, что их соединения еще не готовы. Масса солдат сидела в тылах, уклонялась от фронта, а органы госбезопасности отмечали, что в войсках Андерса нагнетаются антисоветские настроения. Вопрос был поставлен ребром — кормить дармоедов Советскому Союзу трудно, страна голодала. Тут-то поляки и западные союзники использовали предлог: если трудно кормить, можно отправить в Иран, в британскую зону оккупации.

Сперва туда перебазировали часть контингентов, а в июне, когда Советскому Союзу приходилось совсем туго, вдруг последовало обращение к Сталину — вывести в Иран всю армию. Иосиф Виссарионович знал, что инициатива принадлежит не только польским политикам, что их поддерживают Черчилль и Рузвельт. Согласился, но выразился откровенно: «Если поляки не хотят здесь воевать, то пусть прямо и скажут… Обойдемся без вас. Сами справимся. Отвоюем Польшу и тогда вам ее отдадим. Но что на это люди скажут…» Целая армия, сформированная на русский счет, ушла к англичанам. Разумеется, добрым отношениям с Польшей это не способствовало.

Хотя не все польские военные согласились участвовать в интригах. Полковник Берлинг отказался выполнить приказ об эвакуации. К нему примкнули многие офицеры, солдаты. Они объявили, что покидают армию Андерса, и обратились к Советскому правительству — просили возобновить формирование польских войск. Но уже новых войск, которые пойдут освобождать Польшу вместе с русскими. Осенью 1943 года на фронте появилась 1-я дивизия Войска Польского. Чтобы не давать зацепок для антисоветской агитации, армия преднамеренно создавалась не коммунистическая. Существовал аппарат политработников, но были сохранены традиции Польши, в полках и дивизиях имелись штатные католические священники. Главный капеллан армии Лопацинский получил звание полковника. Пропагандистская работа также нацеливалась не в коммунистическое русло, но обязательно в пророссийское. Солдат настраивали в духе боевого братства с русскими.

Ну а внутри Польши эмигрантское правительство создавало отряды Армии Крайовой (АК). Это не были партизаны, отряды организовывались в городах и активных операций не предпринимали. Фактически они были вспомогательными формированиями британской разведки, снабжая ее информацией. Из Лондона в Польшу прислали командующего АК, генерала Коморовского по кличке «Бур», и в приказах он требовал воздерживаться от любых выступлений. Разъяснял, что главная задача — копить силы. В 1941–1942 годах среди поляков появилась вторая структура Сопротивления — коммунистическая Гвардия Людова, она брала пример с советских подпольщиков и партизан. Но взаимодействовать с ней Коморовский не желал, подчиненных настраивал враждебно.

В апреле 1943 года немцы наметили ликвидировать варшавское гетто, отправить в лагеря смерти евреев, еще остававшихся там. Но те не захотели покорно идти на убой. Литовских и украинских карателей встретили огнем. Восстание в гетто поддержала налетами советская авиация, пытались помочь бойцы Гвардии Людовой. Однако Коморовский категорически запретил своим подчиненным оказывать какую-либо поддержку. Мало того, при подавлении восстания 3 тыс. евреев вырвались из кольца, скрылись по лесам — командующий АК назвал их отряды «бандитскими» и требовал уничтожать.

А уж в русских он видел куда более опасных противников, чем нацисты. Осенью 1943 года разъяснял: «Мы не можем допустить восстания в то время, когда Германия все еще держит Восточный фронт и защищает нас с той стороны. В данном случае ослабление Германии как раз не в наших интересах. Я вижу угрозу в лице России… Чем дальше от нас находится русская армия, тем лучше для нас. Мы не можем вызвать восстание против Германии до тех пор, пока она держит русский фронт, а тем самым и русских вдали от нас…»

Это было не только личное мнение Коморовского. 1 октября 1943 года эмигрантское правительство (Сикорский погиб в авиакатастрофе, его сменил Миколайчик) разработало для АК инструкцию на случай «несанкционированного вступления на территорию Польши советских войск». Указывалось: «Польское правительство направит протест Объединенным нациям против нарушений польского суверенитета — вследствие вступления Советов на территорию Польши без согласования с польским правительством — одновременно заявляя, что правительство с Советами взаимодействовать не будет».

Вот так! Если хотите нас освобождать, согласуйте! А мы будем кочевряжиться! Амбиции Миколайчика и его министров заносились до такой степени, что дальше некуда! В январе 1944 года они прислали в Польшу меморандум: «Польской военной целью на востоке является сохранение границ 1921 года — при включении Литвы в Польшу и максимальном ослаблении России путем отрыва от нее Украины и Белоруссии и привязка их к Польше». Грезили не только о возвращении Западной Украины и Западной Белоруссии! Нет, всей Украины, Белоруссии и Литвы! Возродить Речь Посполитую, какой она была до Богдана Хмельницкого!

И если с немцами АК пока не воевала, то с советскими партизанами предписывалась жестокая борьба. В секретных документах предусматривалась также война против Красной армии. Для разжигания вражды против русских были разработаны специальные рекомендации. От пропагандистов АК требовалось внушать народу, будто русские хотят захватить Польшу, закрыть все костелы, обратить поляков в православную веру, а несогласных отправить в Сибирь. Советская разведка в Англии переслала с Москву массу подобных документов. Они ложились на стол Сталина и подтверждали: ничего хорошего от правительства Миколайчика ждать не приходится.

А в преддверии летнего наступления 1944 года польские стратеги разработали план «Буря». АК должна была уловить момент, когда немцы побегут, а русские еще не придут. Поднять восстания, захватить власть и встретить наших воинов «в роли хозяев». Причем встретить «на неразобранных баррикадах». Командиры АК при этом выступали представителями законного правительства, и советским командирам предстояло договариваться с ними. Да еще попробуй договорись! Для АК допускалось только «разовое взаимодействие», требовалось диктовать собственные условия. Если же русские не захотят считаться с ними, предписывалось сопротивляться на тех же «неразобранных баррикадах», начинать партизанскую борьбу.