изображать, качественно, иначе попросят на выход, а ей сейчас нельзя.

— Навсегда, — придушенно сказала Галанова, — «финики» под сокращение идут.

— Как под сокращение? — выдохнула Рита. Еще вчера все было спокойно и благополучно, если не считать, что она проворонила рассылку, но это к делу не относится. Но о сокращении уж точно и мыслей не было. Какой банк ни возьми — безгрешных нет, у всех скелетики в сейфах водятся, но чтобы вот так сразу сокращение целого отдела? А если прибавить сюда заинтересованность ЦБ в поиске «тетрадки» и дробления вкладов, то перспективы вырисовываются так себе.

— Ага, — шептала Галанова, — им сегодня предупреждения раздали, как положено, за два месяца. Извини, если расстроила тебя. Но мне тоже работы навалили, кадровиков в филиалах на другую работу перевели с понижением в зарплате, кто-то сам уволился. Так что я теперь на работе жить буду. Спроси своего Черникова, можно мне раскладушку тут поставить? А то домой ездить далеко.

«Вот это поворот». Рита смотрела на сумку: так и тянуло затолкать ее подальше, но шкаф слишком узкий для нее, не влезет, как ни старайся. Галанова яростно стучала по клавиатуре и грязно ругалась сквозь зубы.

— Мне вообще-то нового человека обещали, — напомнила ей Рита, — где он? Сколько можно вести подбор, должна же быть в городе хоть парочка экономистов, хоть отдаленно представляющих, как делать отчетность по готовым матрицам?

— Забудь, — отрезала Галанова и чертыхнулась, — после твоей Руснаковой Шумилина сама лично отбирает кандидатов тебе в отдел. А ей то некогда, то она в отпуске, то на больничном, а теперь нам самим дел подкинули. Так что крутись сама, дорогая, как можешь.

Она бросила трубку, Рита смотрела то на распечатки, рассыпавшиеся по столу, то в окно. Поднялся ветер, небо снова затянули тучи, химера недовольно смотрела вверх — ей очень не хотелось мокнуть под осенним дождем. Финансовую бухгалтерию сокращают, причем по всем правилам, значит, дело дрянь. Начали с самых бесполезных, как всегда, а дальше только держись, до них это цунами тоже дойдет, можно не сомневаться. Может, тут к Новому году уже никого не останется, только выжженная земля. В стекло неожиданно громко врезался кленовый лист, сухой и жесткий, точно из тонкого металла. Рита собрала бумаги со стола и вышла из кабинета. Ирка грудью закрыла монитор с украшенными к Рождеству немецкими городками, Юлька с небольшой задержкой спрятала шапки и варежки с монитора под пустую таблицу с выделенным желтым заголовком. Анька негромко кудахтала в телефон и на Риту внимания не обратила.

— Есть две новости, — сказала Рита, глядя на холодильник.

— Плохая и очень плохая, — пробурчала Ирка и тут же заткнулась.

— Правильно, — Рита положила бумаги ей на стол. — С этого дня на наш отдел возложена новая обязанность — мы делаем отчет по неотчитанным транзакциям юридических лиц и сдаем его в комплаенс.

— Милютину, — врастяжечку проговорила Юлька. — Рита, за что ты так с нами, что мы тебе плохого сделали?

«Скажи спасибо, что тебя не сократили. Пока», — Рита прикусила язык. Скоро эта новость перестанет быть тайной, но пока лучше промолчать.

— Этот отчет всегда процессинг делал вообще-то! — Ирка копалась в бумажках. — «Финикам» ее подкинули, чтобы хоть чем-то занять. Не зря их сокращают, на фиг они нужны. Но мы-то тут при чем?

Ирка, как всегда, узнала все первой и молчала до поры до времени, и свой источник информации не выдаст даже под страхом пожизненного лишения шенгенской визы.

— Раньше процессинг, а теперь мы, — улыбнулась ей Рита. — Это решение руководства. Хочешь спорить — вперед, только запишись на прием сначала. Приступайте, сдать надо завтра с утра.

Ушла к себе, закрылась, села так, чтобы видеть сумку, и позвонила Глебу. Тот ответил быстро, будто ждал.

— Ты стриптиз танцевать можешь?

— Не, — Глеб чем-то звякнул, Рита насторожилась, но звук более не повторялся. — Пробовал, давно, но потом другая работа подвернулась. Профессионально не смогу. А что?

— Нужен стриптиз, — сказала Рита, — одна или две девушки. Найдешь? Платим по обычному тарифу, за срочность накину, если приедут быстро.

— Найду, — пообещал Глеб, — этого добра полно, надо поприличнее выбрать. Тебе каких: блонд, рыжих?

— На твой вкус. — Рита прислушивалась к голосам за дверью. Там бурно обсуждали ее, Риты, беспредел по отношению к подчиненным, жаловались на немыслимую нагрузку и унизительный размер оплаты труда. Ирка наседала на Аньку, та сопливым голосом отбивалась, Юлька слышалась невнятно.

— И надо переделать кое-что в салоне, — Рита отошла к окну, — небольшой ремонт. Встретимся на месте, я тебе все покажу. Приходи через полчаса.

— Договорились.

Рита еще полюбовалась на химеру, прижавшую уши, как всегда перед дождем и снегом, потом на приятно-округлые бока сумки и решила сходить на обед. И как только открыла дверь, разговоры разом стихли.

— Как успехи? — Рита улыбнулась подчиненным. Ирка сделала вид, что не слышит, Юлька торопливо смылась. У Аньки зазвонил мобильник, она приникла к трубке красным ухом.

— Она сделает, — Ирка показала в ее сторону, — она умеет. Ведь делала для Соловьевой, там почти одно и то же. А мы с Юлей ей поможем, если что.

— И что? — проревела Анька в телефон. — И что, они голодать должны? Какие деньги, я тебе отдала в воскресенье! Сколько? Ты дура, что ли? Ты мне сестра или кто? И что — мои дети теперь из-за твоих голодать должны и по улицам шляться, пока ты своих на кружки и танцы таскаешь? Лиза тоже хочет на танцы, у нее способности, а тебе трудно ее отвести? Сука ты! — проорала она в микрофон и только сейчас заметила Риту. Та улыбалась ей, Анька дышала как загнанная корова и обводила пространство мутным взглядом.

— Я бабке дозвониться не могу, — пробормотала она, — старуха совсем с катушек съехала. Вчера напилась, сегодня утром отвела деток в школу и до сих пор где-то шляется. А Лиза кушать просит, и Дима голодный. Можно мне домой, там детки одни! Мать на работе, сестра-курва, помочь не хочет!

Ирка сочувственно смотрела на Аньку, подошла, погладила ее по лохматой башке и положила листки на клавиатуру. Анька шарахнулась от них, влепилась задницей в стенку.

— Детки одни, плачут…

— Иди, Анечка, — разрешила Рита, — беги быстрее. И можешь не возвращаться, я тебя по статье уволю, за прогул.

— У меня дети! — заорала Анька ей в лицо. — Одиноких матерей нельзя увольнять!

— За рассылку порнухи и прогулы можно, — продолжала улыбаться Рита, Ирка стояла поблизости и тоже ухмылялась. — От такой матери опека просто обязана изъять детей, чтобы вырастить из них чистых, честных и светлых граждан нашей страны. Так что иди, Анечка, я не