— Все мертвы? — спрашиваю я.

— Смотри внимательно, — требует мальчик и нагибает мою голову вперед. Я хочу сопротивляться, врезать ему… но ничего не делаю. Мой нос почти касается прозрачной стенки ящика, такой холодной, что моя кожа сейчас пристынет к нему.

В нескольких сантиметрах от меня, за стенкой, голова. Мужчина. Коконы слишком короткие, чтобы служить саванами. Лицо застыло, глаза пустые, рот открыт. Ниже пояса кокон провисает: ног нет.

Я не сразу понимаю, что именно — кто именно — передо мной находится.

Черты лица те же, цвет волос, вероятно, тоже. Я наклоняюсь и стираю иней с ящика. Ниже — другое тело. Еще одно лицо в профиль. Я встаю на цыпочки и бешено стираю иней. У этого трупа нет головы, а тот, что над ним, лежит ко мне спиной.

Оттолкнув мальчика, я иду к противоположному ряду. Прыгаю, заглядывая в другие ящики. Тела наверху, внизу, со всех сторон. Я поворачиваюсь к следующему ряду; ладонь уже горит от холода, но мне все равно. Я смахиваю иней другой рукой.

Десятки ящиков, сотни замороженных тел; ряды, уходящие в сапфировую даль. Я уже осмотрел двадцать или более ящиков. Все лица похожи на меня. Все одинаковые.

— Понял? — спрашивает мальчик, дрожа от волнения.

Женщина грызет ногти.

Новые слова и воспоминания ничего не значат. Не хочу думать, не хочу понимать. Хочу быть пустым.

— Нельзя здесь оставаться, когда придет сила тяжести, — говорит женщина.

Она нежно берет меня за руку и ведет по длинному коридору, затем направо, прочь из синевы, к теплым комнатам, где людям дают еду, где живые люди находят теплый прием.

Меня вталкивают в нагретое помещение. Нас встречает цветочная сладость джунглей. Я падаю на подушку и плачу — рыдаю, как ребенок.

Мальчик наблюдает за мной с удовольствием, женщина — с удивлением.

— Все не так плохо, — говорит она успокаивающе. — Ты всегда возвращаешься.

Я уже был здесь. Отрицать увиденное невозможно. Я был здесь сотни, тысячи раз — пытался сделать то, для чего я предназначен… И каждый раз терпел поражение.

Каждый раз я умирал.

— Ты видел такую же, как я? — спрашивает девочка. Я выхожу из глубокого ступора и переворачиваюсь на другой бок. У меня жар.

Кто-то засунул меня в кокон. По ощущениям в мышцах я понимаю, что проспал замедление и снова действует сила тяжести.

Со стоном я вылезаю из кокона, тяжело дыша и обливаясь потом.

Девочка протягивает мне бутылку с водой. Я сажусь и пью.

— Ты видел такую же, как я? — с надеждой повторяет девочка.

— Такую же, как ты. — Я делаю еще один глоток. Огни становятся ярче.

— У нее была книга?

— Да.

— Ты ее читал?

— Не было времени. Я хотел вернуть книгу… даже приберегал припасы, но…

Девочка кивает.

— Куда она шла?

— Она хотела идти вперед.

Через круглую дверь между объединенными «домиками» входит женщина и стоит, кусая ногти.

— Вот теперь ты действительно вернулся, — говорит она.

На это мне нечего ответить.

— Что тебе известно? — спрашивает девочка.

Разумный вопрос, но почему она решила задать его именно сейчас?.. Может, ей кажется, что я узнал нечто важное и в состоянии разговаривать?

— Скольких человек, похожих на меня, вы видели? — спрашиваю я.

— Десять, — отвечает женщина. — Они шли вперед. Некоторых чистильщики поместили в морозильник. Девочка пришла одна. Утверждает, что есть и другие, похожие на нее, но об остальном помалкивает. Может, тебе удастся ее разговорить.

Они переглядываются. Лицо девочки застыло. У нее стальная воля.

— Поведай нам свою историю, — просит девочка.

Я рассказываю то, что знаю. Вскоре к нам присоединяется мальчик; он слушает, но с явным недоверием.

— Мы на Корабле, в космосе, среди звезд, — начинаю я. — Мне казалось, что мы проснемся уже рядом с нашей планетой. Девочка, похожая на тебя, вытащила меня из комнаты, где было полно тел. Сказала, что мы должны гнаться за теплом, — иначе погибнем. За нами закрылись двери…

Я продолжаю. Для девочки и женщины самое интересное то, что Корабль состоит из трех частей — корпусов — и что мы соединены с огромным куском грязного льда. Я добавляю кое-что новое: лед, возможно, обеспечивает Корабль топливом — массой реакции.

Потом я снова рассказываю про голос за стеной. О раскрутке и замедлении они сами уже догадались. Про серебристую фигуру мальчик слушать не хочет — моя история ему почти не интересна, а данный эпизод сильно его расстраивает.

Про циклы из нагревания и охлаждения они почти ничего не знают. Здесь есть места, которые всегда теплые, и другие, где всегда холодно.

— Расскажи еще раз про голос, — говорит женщина.

— Он спросил, являюсь ли я частью Управления Кораблем. Сказал что-то непонятное — будто сам меня создал.

— Ты не спал. Тебя вырастили, — говорит девочка. — Тебя вытащила она. Ей показалось, что ты важен. Ты все время идешь вперед.

Я обдумываю ее слова, обдумываю тщательно. А это непросто, если учесть, что сердце бешено колотится, и мне хочется кричать во весь голос. Я достаю из кармана квадратный потертый кусок пластика с красной полосой.

— Что это? — спрашиваю я.

— Это для запоминания, — отвечает девочка. — Из них делают книги.

Она нащупывает что-то в своем кармане и морщится.

— Я всегда рассказываю вам о том, что знаю?

Женщина кладет руку на плечо девочки, но та ее стряхивает.

— Отдай ему книгу. Она принадлежит ему по праву, — говорит женщина.

— Мою-то он потерял, — отвечает девочка. — Может, ее найдет следующий.

Я смотрю на тонкий пластмассовый квадрат.

— У меня такой нет и никогда не было, — замечает женщина, отворачиваясь. — Но это не значит, что ее не должно быть у тебя.

— Отдай, — приказывает мальчик. — Будут и другие.

— Но ведь прошло столько времени, а я должна найти мою мать, — говорит девочка дрожащим голосом. — Мне нужна Мать.

Я оглядываю всех троих.

— Здесь уютно, — замечает мальчик. — Если приходят «чистильщики», я закрываю дверь и мы прячемся. Я приказываю комнатам делать еду, они меня слушаются. Отдай ему книгу, я сказал.

Мальчик хочет быть главным. Возможно, так он угрожает. Девочка упрямится, потом капитулирует; видно, что она устала.