— Нет, пока не смогу. Еще не скоро.

Немного успокоившись, Тори открыла буфет и достала чашку.

— Присоединишься?

И оглянулась на него через плечо. Глаза уже высохли, взгляд был ясный. «А он совсем не похож на фермера», — подумала она. Да, он загорелый и худой, и волосы кое-где повыгорели на солнце. И джинсы были старые, и рубаха выцвела. Из нагрудного кармана свисали небрежно, на одной дужке, солнцезащитные очки. Нет, он похож на фермера, но такого, каким его представляют себе голливудские сценаристы: молодой, преуспевающий южанин с сексуальной, обаятельной улыбкой.

Но Тори не верила рекламным образам.

— Полагаю, мне надо проявлять вежливость.

— Нет, ты можешь быть грубой и несносной, но сама об этом потом пожалеешь.

Он заметил, что у нее есть четыре чашки и четыре блюдца благоприличного белого цвета. Имелась у нее также автоматическая кофеварка, а вот кровати не было. Полки были уже аккуратно завешаны, и тоже чем-то белым, а вот стульев — ни одного.

И что же все это может рассказать о Тори Боден?

Она взяла другой нож и, приготовившись отрезать ему кусок кекса, вопросительно подняла брови. Он показал пальцами, давая знать, что предпочитает кусок побольше.

— Уже нагулял за утро аппетит? — спросила она и разрезала кекс.

— Да и я к нему принюхивался всю дорогу сюда. — Кейд поставил на стол десертные тарелки. — Почему нам не присесть на крыльце? Я предпочитаю черный кофе, — добавил он и вышел.

Тори лишь вздохнула и налила две чашки кофе.

Он сидел на ступеньках, прислонившись спиной к столбику перил. Она села рядом и, отхлебывая кофе, смотрела на его поля.

«Да, я скучала по этому пейзажу», — вдруг поняла она, скорее с удивлением, чем с грустью. Ей не хватало здешнего утра, когда жара еще только подступает, когда так чудесно поют птицы, а поля зеленеют и растут словно на глазах.

Даже ребенком она любила такие утра, когда, сидя на каменной, в трещинках, ступеньке, она смотрела, как наступает день, и предавалась наивным мечтам.

— Хорошо улыбаешься, — заметил он. — Это из-за кекса или моего общества?

Улыбка моментально исчезла с ее лица.

— А почему ты проезжал сегодня мимо, Кейд?

— Надо осматривать поля, проверять работников, — и он откусил от кекса. — И мне хотелось опять взглянуть на тебя.

— Почему?

— Убедиться, что ты действительно хорошенькая, какой показалась мне вчера вечером.

Тори покачала головой, тоже откусила немного кекса и вдруг очутилась в замечательной кухне мисс Лайлы. И так приятно было воспоминание, что она улыбнулась опять и откусила кусочек.

— Нет, правда, почему?

— Сегодня ты выглядишь немного лучше, чем вчера, — продолжал он словоохотливо, — и при этом надо иметь в виду, что тебе не слишком-то хорошо спалось на голом полу. Ты замечательно варишь кофе, — одобрительно кивнул Кейд.

— Но это не значит, что тебе надо проверять и меня. Мне здесь хорошо, и потребуется всего пара дней, чтобы устроиться. Тем более что я подолгу буду отсутствовать. Обустройство магазина займет много времени.

— Пообедаешь сегодня со мной? — неожиданно спросил он.

— С какой стати?

Кейд не ответил, и она взглянула на него. В глазах его светилась усмешка, губы слегка улыбались. Дружески, и в этом дружелюбии она усмотрела нечто, чего успешно избегала несколько лет. Откровенный мужской интерес.

— Нет-нет! — Она залпом допила свой кофе.

— Ответ в высшей степени решительный. Что ж, давай перенесем обед на завтрашний вечер.

— Нет, Кейд. Это, разумеется, лестное предложение, но у меня нет ни времени, ни желания для подобных… вещей.

Он вытянул ноги и скрестил их.

— Не знаю, что подразумевается под словом «вещи» на данной стадии отношений. Я же имею в виду — вкусный обед в приятной компании.

— Я не хожу на свидания, — отрезала Тори.

— Это религиозный обет или социальная установка?

— Мой личный выбор. А теперь… — Она встала, потому что он так удобно и, очевидно, надолго расположился на ее крыльце. — Извини, но у меня много дел на сегодня. Я уже выбилась из графика.

Кейд встал и заметил, как широко раскрылись и стали зоркими ее глаза, когда он слегка придвинулся.

— Кто-то очень грубо с тобой обошелся, да?

— Нет.

— В том-то все и дело, Тори. — Он подался назад. Ему не хотелось, чтобы это сделала она. — Но я не буду груб. Спасибо за кофе.

Он спустился к машине и, открыв дверцу, обернулся и смерил ее долгим пристальным взглядом. Пусть привыкает.

— Я ошибся! — крикнул Кейд уже из машины. — Ты сегодня такая же хорошенькая, как вчера.

Она невольно улыбнулась, и он тоже, перед тем как выехать со двора.

Оставшись одна, Тори снова села на ступеньку.

— Черт побери, — пробормотала она и набила рот кексом.

Независимые банки в маленьких городах медленно угасали. Тори это было известно, потому что ее дядя, управляющий «Прогресс Бэнк энд Траст» в течение двенадцати лет, не уставал об этом напоминать. И она выбрала бы этот банк, даже если бы у нее не было никаких родственных отношений с управляющим. Это был разумный шаг. Банк находился в двух кварталах от ее магазина: немаловажное удобство. Старое здание из красного кирпича любовно поддерживалось в надлежащем виде, что усугубляло обаяние старины. Лэвеллы основали банк в 1853 году и сохранили на него права собственности.

«В этом, — подумала Тори, направляясь к входной двери, — стержень всякой политики. Если хочешь иметь в Прогрессе прибыльное дело, его надо делать под эгидой Лэвеллов. Им здесь принадлежит почти все».

Внутри здание банка изменилось. Она помнила, когда приходила к бабушке, что служащие сидели в железных отсеках, как звери в зоопарке. Теперь ее встретило открытое пространство, а за длинной высокой стойкой сидело всего четверо. На задней стене прибавилось окошко, а на массивных старинных столах возвышались современные компьютеры. На стенах висели хорошие картины с пейзажами Южной Каролины и морскими видами. Да, кто-то сообразил, каким образом модернизировать здание, не изгнав дух старины. «Интересно, — подумала Тори, — не удастся ли уговорить дядю приобрести еще одну картину из тех, что я выставлю на продажу в своем магазине?»

— Тори Боден, неужели это ты?

Слегка вздрогнув, Тори взглянула на женщину за стойкой. Стараясь вычислить, кто это, Тори изобразила улыбку.

— Привет.

— Как приятно снова увидеть тебя. Ты так выросла.

Говорившая была миниатюрна, едва ли метр пятьдесят пять ростом. Она вышла из-за стойки, простирая руки.