— Я уважаю Сестер, но никогда не соглашусь с их мирными путями. Любовь не тупит меч, да и слова Госпожи не меняют его тропу.

— Они смотрят дальше нас, — сказал Бедир. — Их учение сулит миру лучшее будущее.

— Я живу сейчас, — ответил Лал. — И дожил до этого часа, прикрываясь клинком. Я позабочусь, чтобы он всегда был острым.

— И я буду благодарен ему за остроту, — заявил Бедир.

— Ты пришел сюда не для беседы о моем мастерстве, — произнес Лал с обычной для него прямотой. — Кедрин уже попросился с тобой в поход?

Бедир кивнул, не удивляясь, что наставнику известна цель посещения.

— Ты видел, как он выстоял при атаке? Лал кивнул в свой черед.

— Он был хорош. Но больше ничему не сможет научиться без боя. Возьми его.

— Похоже, ты не меньше Кедрина уверен, что я выступлю на север, — сказал Бедир. — Что, лишь я один еще наверняка не знаю этого?

Кьо опять передернул плечами.

— Возможно, я не согласен со всем в учении Сестер, но я привык, что их суждения обычно бывают здравы. Полаю, ты выступишь.

— Ты думаешь, что пожар вспыхнул в Белтреване? — спросил Бедир.

— Я полагаю, что иногда Сестры видят незримое для других, — сказал Лал. — И я полагаю, что король Дарр прислушивается к их словам. Я знаю, он отправил вестника, дабы убедиться в мощи Тамура и твоей готовности следовать его приказаниям. Не стану утверждать, что мне все понятно насчет пожара и Посланца. Но я знаю, что мудрец не жалеет трудов, чтобы постичь мощь тех, кто заявляет о себе, как о враге. И сообразно этому рассчитывает свои действия. Я полагаю, что ты пойдешь на север; не думаю, что у тебя есть другой выбор. Как и твой сын, ты не из тех, кто ждет, когда враг явится сам.

Бедир некоторое время взирал на разбросанную солому, затем перевел взгляд на лицо Лала. Теперь его карие глаза оживились.

— И ты думаешь, я должен взять Кедрина?

— Ему будет безопасней с тобой.

— Со мной? — В голосе Бедира прозвучало сомнений. — В походе за Лозины?

— Он достойно себя проявит, — сказал Лал. — И в этом у меня не больше сомнений, чем в твоей способности его защитить. К тому же, с вами буду я. Пусть мальчик станет мужчиной, Бедир. Мало чем еще я могу научить его здесь, но он многому может научиться в действии. Оставь его дома, и пожнешь обиду. Он жаждет стать воином, и если не добьется этого здесь, то скоро, возможно, станет искать службы наемника.

— Он не покинет Тамур! — возразил Бедир. — Он принц Тамура, мой наследник.

— Он не сможет тебе наследовать, если сперва не станет воином, — сказал Лал. — Кто пойдет за ним? Как сможет он потребовать для себя Тамур, если будет стоять за чужими клинками? Здесь не Усть-Галич. Тамур всегда сам бился за себя и не примет властителя, если тот не боец.

Бедир хмыкнул, мол, чистая правда, и сказал:

— Ты уверен, что он готов к этому?

То был даже не вопрос, и Тепшен ответил на него только взглядом. Бедир посмотрел в спокойные черные глаза и кивнул, принимая ответ,

— Ты будешь всегда позади него?

— И об этом нужно спрашивать?

— Нет, — сказал Бедир, теперь улыбаясь. — Но, думаю, мне понадобится сказать госпоже Ирле, что спросил.

— Передай ей, что Кедрин будет в безопасности, — произнес Лал. — Я его щит. Моя жизнь — его. Кедрин единственный, кого я назову сыном. Передай ей это.

— Думаю, она это знает, старый друг, — сказал Бедир. — Но все же я ей передам. Однако, выслушает ли она…

Тепшен Лал нахмурился — хотя для любого, кто знал его менее хорошо, чем Бедир, трудно было бы заметить, что в лице кьо что-то изменилось. Он прожил добрую половину жизни в Тамуре, но и поныне не перенял некоторые обычаи этих гор. Например, непонятную привычку всегда выслушивать мнение женщин. Сестры Кирье отличались от прочих, и если он даже видел их женскую внешность, то не относился к ним, как к женщинам, — и соответственно, был готов признать за ними положение жриц или пророчиц. Кем они во многом и являлись. Госпожа Ирла, которая снискала его огромное восхищение — пожалуй, даже привязанность, — провела некоторое время в Эстреване в качестве послушницы, и этот опыт в глазах Тепшена Лала делал ее более достойной уважения, чем обычную женщину. Но выйдя за Бедира, она утратила ту силу, которую Сестры обретали через безбрачие, и суждениям ее теперь неизбежно недоставало веса, который он готов был находить в суждениях Сестер. Выйдя замуж, она стала в первую очередь женой, а родив Кедрина — матерью. Ни то, ни другое не содействовало ее способностям к принятию решения, о котором спросит Бедир. Первый бой юноши — это предмет для обсуждения и решений мужчин, а не женщин.

— Ты властелин Тамура, — сказал он, выражая свое мнение с обычной краткостью.

— А она властительница, — учтиво указал Бедир.

Тепшен Лал хмыкнул и махнул рукой в сторону арки дверного проема, сквозь который Бедир увидел около двадцати юношей, упражнявшихся в смертоносном виде борьбы без оружия, которой пришелец с Востока обучал тамурских воинов Твердыни Кайтина.

— Несомненно, ты возьмешь кого-нибудь из этих, дабы я удостоверился, что они готовы.

То было предупреждение, и Бедир принял его, улыбаясь при виде того, как щуплый наставник идет к юношам. Им предстоит трудиться до седьмого пота, и до ночи многие из них обратятся к здешним Сестрам за припарками и мазями для утомленных мышц и вспухших синяков. Но зато большинство юношей в свое время окажутся и без оружия столь же опасными для врага, как воин с мечом. А Тамуру — Госпоже ведомо, скоро ли — могут понадобиться и такие защитники.

Мысли Бедира омрачились, когда он покинул оружейную и побрел через лужайку, окружающую бледное каменное здание. Стояла послеполуденная пора, и солнце висело высоко над западным краем неба, как водится летом. Оно празднично золотило темный гранит Твердыни, сияло на могучих камнях стены, жарко отсвечивало от более мягкого и теплого камня зданий. С конского двора доносились крики конюхов, там вывели на круг однолетку и началось учение, которое однажды подготовит животное для войны. Конь привыкнет понимать малейшее натяжение поводьев или давление на ребра, стоять спокойно среди грохота битвы, пользоваться как оружием зубами и копытами. Почти так же и Тепшен Лал школит юношей. Возможно, подумал властитель Та-мура, мы не так уж сильно отличаемся от лошадей. Может быть, мы слишком сильно сосредоточиваемся на том, как нам выжить, а не на своей цели. Но что нам еще остается? Если Сестры правы, нам скоро понадобится каждый воин и каждый боевой конь. И все, что мы можем — это готовиться. И конечно, надеяться.

С еще более мрачным лицом он подошел ко входу в дом, где размещались Палата совета и его покои. Тамурский обычай предписывал, чтобы двери его дома были распахнуты настежь — как немое подтверждение того, что Владыка доступен своему народу. Но, к облегчению Бедира, никакие просители не ждали его суда, и он смог без промедления пройти в семейные покои, где, как он знал, его ждет Ирла.