22 сентября (НС) Николай и Александра прибыли в порт Лейт на своей яхте «Штандарт». Моросил холодный шотландский дождь. «При виде императорского ребенка каждое женское сердце в толпе встречавших дрогнуло, и свидетельством тому было то, как все дружно стали доставать из карманов носовые платки», — сообщала «Меркьюри», газета города Лидс[135]. От холма к холму на каждом этапе поездки из Лейта в Баллатер горели костры, приветствуя путешествующих на поезде гостей, по прибытии в Баллатер императорскую чету встретил почетный караул из шотландских волынщиков и личного состава полка Королевских шотландских гвардейцев («Серых»), почетным полковником которого Николай был назначен при вступлении в брак с Александрой. Но к моменту прибытия высокопоставленных гостей сильный дождь уже растрепал украшавшие станцию гирлянды, которые теперь печально свисали со стен.

«Отвратительный», как записал в дневнике Николай, дождь, однако, не охладил желание толпы собравшихся посмотреть, как мимо проедут пять вагонов российской свиты, один из которых предназначался исключительно для великой княжны Ольги и двух ее слуг[136]. Когда они подъезжали к Балморалу, зазвонили колокола расположенной рядом церкви в Крати и раздались звуки волынки. Вдоль всей дороги под дождем стояли, выстроившись в ряд, работники местных ферм и горцы в килтах с зажженными факелами в руках. А на пороге дома их уже ждала бабушка в окружении множества родственников этой большой семьи.

Все в замке Балморал были очарованы крепенькой, круглолицей и счастливой десятимесячной Ольгой, в том числе и ее восхищенная прабабушка. «Ребенок чудесный», — писала королева в Берлин старшей дочери Вики. В целом, внучка была «прекрасным, резвым ребенком»[137]. «О, она такая прелесть, что редко когда такую увидишь, — писала фрейлина королевы леди Литтон, — очень широколицая, очень толстенькая, в прекрасном высоком детском чепце а‑ля Рейнольдс, но с ясными умными глазами, крошечным ротиком и такая счастливая, довольная весь день». Леди Литтон говорила, что Ольга «как будто уже взрослый человек, искрящаяся счастьем и энергией и прекрасно знающая, как себя вести»[138]. Британская пресса отмечала, что Александра «с гордостью и радостью привезла свою маленькую дочь», «наблюдать это было очень трогательно»[139]. «Крошечная великая княжна очень хорошо осваивается в новой обстановке, — сообщала газета «Йоркшир геральд». — Говорят, что с первых минут, как она увидела свою прабабушку, она привела в полный восторг эту августейшую леди, которая с готовностью стала ее верной и преданной слугой»[140]. Королеву Викторию маленькая внучка настолько очаровала, что бабушка даже пришла посмотреть, как Ольга вечером принимает ванну. Впрочем, не только королева, но и другие члены королевской семьи и придворные восхищались счастливым и непринужденным видом российской императрицы, которая с удовольствием занималась своим ребенком. Этот вид так разительно отличался от ее характерного холодного и высокомерного образа!

Николай между тем провел время совсем не так приятно, страдая от невралгии, с опухшим лицом из‑за разболевшегося обломка больного зуба (он очень боялся дантистов). Он жаловался, что во время этого визита он еще меньше виделся с Аликс, чем дома, потому что его дядя Берти настойчиво тянул его на охоту то на куропаток, то на оленей, где приходилось проводить весь день в холоде, под ветром и дождем. «Порядочно устал от лазания по горам и долгого стояния… внутри земляных башен», — писал он в своем дневнике[141].

Во время их пребывания в гостях Ольга стала делать первые шаги. Ее двухлетний двоюродный брат Дэвид, сын герцога Йоркского и будущий король Эдуард VIII, очень привязался к ней, ежедневно приезжал к ней и помогал Ольге учиться ходить, поддерживая ее, так что ко времени отъезда императорской семьи Ольга уже смогла самостоятельно пройти через гостиную, держась за его руку. Королева Виктория с интересом отметила эту взаимную привязанность детей. «Это симпатичная парочка, «La Belle Alliance», как говорят», — сказала она одобрительно Николаю. Воображение британской прессы немедленно разыгралось вплоть до предположений о неофициальной помолвке[142].

В один из более погожих дней визита королевским фотографом Уильямом Дауни был снят первый и единственный кинофильм с Николаем, Александрой и королевой Викторией во дворе замка Балморал. Перед отъездом императорской четой было посажено дерево в память об этом визите. Александра была рада снова оказаться в Шотландии, и ей было очень грустно уезжать. «Мы пробыли здесь так недолго, и я покидаю мою дорогую добрую бабушку с тяжелым сердцем, — сказала она своей старой гувернантке Мэдж Джексон. — Кто знает, когда нам доведется снова увидеться и где?»[143]

* * *

3 октября (НС) императорская семья выехала поездом на юг до Портсмута, где они поднялись на борт «Полярной звезды» и отправились во Францию с пятидневным государственным визитом. Весь путь от Шербура до Парижа на улицах их приветствовали огромные толпы, а по прибытии императорской четы в столицу президент Фор устроил в их честь грандиозный прием в Елисейском дворце. Французы были в восторге, что эта блистательная императорская чета предпочла взять своего ребенка с собой в поездку, а не оставлять дома в детской. Ольга настолько легко привыкала к новой обстановке и имела такой спокойный нрав, что прекрасно путешествовала, сидя на коленях своей няни в открытом ландо. Всем очень понравилась улыбающаяся малютка, которая с помощью няни махала толпе рукой и рассылала воздушные поцелуи. «Наша дочь повсюду производила большое впечатление», — сообщал Николай матери. Каждый день президент Фор интересовался у Александры, как здоровье маленькой княжны. Куда бы они ни направлялись, Ольгу везде приветствовали криками: «Да здравствует малютка» («Vive la bйbй»). Некоторые даже называли ее «царевной» («La tsarinette»)[144]. Специально для нее сочинили польку «Для великой княжны Ольги», повсюду продавались всевозможные сувениры и фарфоровая посуда с памятными изображениями Ольги и ее родителей.