положение Англии в Америке. Разгром Брэддока нанес урон престижу армии. Конфликты между английскими офицерами и американскими ополченцами, между колониями и землевладельцами создавали определенное брожение в умах, которое однажды могло стать опасным.

Прибытие индейских союзников в лагерь французов. Гравюра конца XIX века

Битва за форт Уильям-Генри. Луи де Монкальм пытается предотвратить избиение англичан индейцами. Гравюра. Ок. 1870–1880

9. Дела Англии восстановились, когда ими занялся Уильям Питт. Он повел войну самовластно, но выиграл. До появления на сцене Питта армии были слишком маленькими, генералы слишком старыми или слишком вялыми, решения принимались с опозданием. Как только Питт принял командование, армии увеличились в размерах, а генералы помолодели. Он направил в Канаду сорокалетнего Амхерста и тридцатилетнего Вольфа. Французскими войсками командовал великий человек, маркиз де Монкальм, идеальный тип француза, а-ля маршал Тюренн, отважный, простой и великодушный. Позже этот прекрасный образ, воплощение самой Франции, появится в романах Фенимора Купера. Монкальм долго с успехом удерживал Великие озера, но в 1758 году пал форт Дюкен, а за ним и форт Фронтенак. В честь Питта англичане переименовали форт Дюкен в Питтсбург. Теперь численное преимущество было на их стороне. Их колонии превосходили численностью населения французские в пятнадцать раз. Англичане господствовали на море и пользовались поддержкой ирокезов. Амхерст взял Луисбург. Вольф с тридцатитысячной армией осадил Квебек. Монкальм не получал никакого подкрепления. Франция воевала с европейской коалицией, у нее не было свободных сил. Когда полковник де Бугенвиль приехал просить поддержки от имени Монкальма, премьер-министр ответил ему: «Когда горит дом, некогда заниматься конюшней». Тем не менее Монкальм надеялся удержать Квебекский холм. Благодаря смелому маневру Вольф взобрался ночью на скалу и утром атаковал пехоту Монкальма в долине Авраама. Монкальм отчаянно сражался и был убит в бою, как и сам Вольф (1759). На следующий год пал Монреаль. Канада и ее жители, хотя и были французами, оказались навсегда потерянными для Франции.

Френсис Хейман. Cдача Монреаля генералу Амхерсту. 1760

10. Так завершилась эпоха французского господства в Северной Америке. Этой идее служили замечательные люди, именами которых до сих пор пестрит континент. Однако этим первопроходцам мешали недостаток переселенцев, внутренние разногласия и, при Людовике XIV, равнодушие со стороны метрополии. Не может быть колоний без господства на море, а Франция во времена Семилетней войны не имела достойного флота. Кроме того, английские колонии в Америке, богатые разнообразными ресурсами, предоставляли Англии силы, которым Франции нечего было противопоставить. Парижский мирный договор лишил ее почти всех колоний. Она теряла Канаду, Индию, за исключением нескольких факторий, Сенегал, кроме острова Горé. Левый берег Миссисипи переходил Англии, в то время как Луизиана, по тайному соглашению, была отдана Испании, связанной с Францией семейными узами и на чью дружественность французский министр Шуазёль рассчитывал, чтобы взять реванш. Ибо, если Вольтер пренебрежительно говорил о потерянных в Канаде «нескольких арпанах снега», а французское общество относилось к колониям с крайним равнодушием, королевские министры рассматривали Парижский договор лишь как временное унижение. Согласно договору, канадцы при желании могли вернуться во Францию. Этой возможностью воспользовались богатые вельможи, фермеры же, трапперы, духовенство и мелкопоместные дворяне остались. В 1763 году их было около шестидесяти тысяч. От них произошли миллионы франкоговорящих канадцев, которые, одни в Канаде, другие в Массачусетсе, в Нью-Гэмпшире или Луизиане, до сих пор сохраняют на Американском континенте некоторые из лучших французских качеств.

VIII. Сцены колониальной жизни

1. В 1763 году английские колонии в Северной Америке насчитывали в совокупности приблизительно один миллион двести пятьдесят тысяч жителей белой расы и двести тридцать тысяч черной. Индейцев оттеснили к лесам, но во многих местах граница находилась всего в одном дне пути от побережья, и колонисты прекрасно осознавали присутствие на окраине их цивилизации этих диких, непредсказуемых, дерзких племен. Головной убор из перьев условного индейца, его белый кожаный фартук, черные косички, трофеи в виде окровавленных скальпов — все это преследовало детей в кошмарных снах. Среди белых существовали классовые различия, но не такие резкие, как в Англии. На Юге, вопреки легендам, далеко не все первые семьи имели дворянское происхождение. Во времена Кромвеля бывало, что в Америку приезжали дворяне, но немного; почти все эмигранты принадлежали к средним классам. Так, плантатор, глава почитаемого дома, который посылал своего сына на обучение в Оксфорд, блистал на званых вечерах у губернатора, украшал дверцы кареты гербом и властвовал над множеством рабов, происходил от бедняка, который столетием раньше, чтобы оплатить дорогу, был вынужден продать себя и пойти в услужение. На Севере правящий класс поначалу состоял из священнослужителей. Потом крупные коммерсанты и судовладельцы взяли верх и образовали нечто вроде «джентри». На многих гербах фигурировала «священная треска», приносящая богатство. В Массачусетсе собственный выезд имели только несколько семейств, зато там были распространены портшез и верховые лошади. Когда один бостонский адвокат, Дэниел Леонард, позволил себе одежду с золотым шитьем и парную упряжку, он погубил свою карьеру. «Все были шокированы этим, — говорит Джон Адамс. — Это было что-то новое. Ни один другой юрист, поверенный, адвокат, каковы бы ни были его возраст, известность или ранг, до сих пор не имел наглости завести себе экипаж». В Нью-Йорке несколько потомков голландских бюргеров ходили в пудреных париках и шелковых чулках; губернатор входил в Тринити-чёрч в сопровождении негра, который подавал ему молитвенник на бархатной подушке. Кружевные манжеты и жабо были принадлежностью богатых классов, а ремесленник, одевавшийся не по званию, подлежал наказанию. Классовая иерархия соблюдалась также в университетах, куда студенты принимались в соответствии с рангом их родителей, в церквях и даже на кладбищах, где запрещалось высекать на могильной плите слово «мистер», если усопший не был джентльменом. Ремесленник или фермер назывался «гудмен» (хозяин), его жена — «гудуайф» (хозяйка). У разнорабочего указывалось только имя. Ниже по иерархической лестнице располагались слуги и рабы.

Джордж Кэтлин. Типы североамериканских индейцев. 1830

2. На самом деле классовая система не могла быть слишком строгой в стране, где достаточно было углубиться чуть дальше на запад, чтобы от нее уклониться. Близкая граница позволяла любому, кто жаждал равенства, попасть в первобытное общество, где в расчет брались только храбрость и труд. «Сервенты», которые, не имея возможности оплатить дорогу, перед отплытием нанимались по контракту на тяжелую работу сроком на пять лет, по прошествии этого срока пытались стать первопроходцами. Тот, кому это удавалось, становился родоначальником семейства плантаторов, тот же, кто терпел неудачу, пополнял ряды «белой рвани», правда, на рабовладельческом Юге между белыми — богатыми или нищими — существовало определенное равенство. В Виргинии белый бедняк был все же