– А с чего бы ему ехать? – вспыхнул Араменко. – Он, если захочет, сам может такой круиз устроить! На собственной яхте!

– Да нет у него яхты, Ярик! Это я точно знаю. Домик в Крыму купил, жену из Турции привез, «мерс» купил, а вот яхты пока нет, могу поклясться!

– Откуда ты все это можешь знать? – присоединился к разговору Портянко. – Жан всегда был темной лошадкой, а сейчас – тем более… А не кажется тебе, дружище, что надо эту темную лошадку вытащить на свет? Слишком он стал высокомерным.

– Завидуешь? – улыбнулся Араменко.

– А ты – нет?

– Конечно же, ситуация немного обидная… Но Жан талантливее нас, и с этим нужно считаться.

– Вот и сочтемся в поездке! – отрубил Портянко. – С друзьями надо делиться. И время для этого, думаю, настало.

– Не ссорьтесь, ребята! – Атонесов разлил по рюмкам коньяк. – Лучше выпьем за успех нашего общего дела! И… посмотрим вон на тех девочек…

– Кстати, я вчера познакомился с такой женщиной! – заблестели глаза у Араменко. – Куда этим курицам до нее! Представьте себе светловолосую итальянку или белокожую мулатку – короче, полный абсурд, фантасмагория – негатив картины Врубеля! А главное – с ней можно раз-го-ва-ри-вать!

– Этого еще не хватало! – пережевывая очередной кусок мяса, улыбнулся Портянко.

– Где ты ее снял? – спросил Атонесов.

– В клубе у «Самыча». Вчера днем зашел пообедать, а там – она. Кстати, сказала, что читала мои опусы в газете, знает, что я дружу с Жаном…

– Так она хотела через тебя познакомиться с Дартовым?

– Да нет! – обиделся Араменко. – Дартов ее не интересует. Он не способен заинтересовать ТАКУЮ женщину! Знаете, что она мне сказала: «Друзья ничего не стоят в этой жизни, они забывают о тебе на другой день после твоей смерти…» У нее прекрасное, нездешнее имя – Милена…

Над столом повисла пауза. Портянко сосредоточенно жевал, Атонесов, выпуская кольца дыма, смотрел на одну из танцовщиц, которая осталась в одних кружевных трусиках. Ярик Араменко взял со стола полупустую бутылку коньяка и сделал прямо из горлышка несколько глотков. Он был раздражен тем, что приятели не услышали его. Он вспоминал лицо вчерашней новой знакомой и мысленно возвращался к тому неприятному чувству, которое все чаще накатывало на него, – это было чувство чего-то неосуществимого. Все трое уже хорошенько набрались.

– Семен, ты можешь сделать так, чтобы она попала с нами на пароход? – спросил Ярик Атонесова.

Тот оторвал хмельной взгляд от танцовщицы.

– Не расстраивайся, дружище, там будет столько разных телок… Все места забронированы.

– Но Дартова ты, наверное, записал с его бабой? – не унимался Араменко. – Сделай и мне две каюты!

– Пошел ты! – отмахнулся Атонесов и встал, чтобы подойти ближе к подиуму.

– Еще пожалеешь, гаденыш! – крикнул ему вдогонку Араменко.

– Да черт с ним! – громко икая, сказал Портянко. – Сейчас не о бабах надо думать. Пусть наш друг Жан поделится тем, что у него есть. В конце концов, кто все это ему организовал? А?!

Портянко закричал так громко, что на них обратили внимание два бритоголовых охранника.

– Тихо, Вадик, – успокоил друга Араменко. – Поквитаемся со всеми…

Он снова потянулся за бутылкой, но она была уже пуста. Если бы они сидели не в ночном клубе, а в забегаловке времен своей юности, он воспользовался бы моментом и запустил ею в стену. Но вместо этого Ярик неуверенным жестом поправил галстук и, не ожидая обещанного выступления гастролера, пошел на улицу.

В дверях он, пошатываясь, оглянулся и снова оглядел прокуренный зал, интерьер которого больше походил на интерьер преисподней – пьяный Атонесов засовывал купюры в трусики стриптизерши, Портянко налегал на новую порцию горячего, принесенное официантом, красные и ядовито-зеленые огоньки прыгали по лицам гостей… Группка женщин танцевала возле подиума. Их лица были красные и лоснились. Ярик поймал себя на мысли, что все женщины сейчас одинаковые – смешные и довольно жалкие. После пяти минут разговора с хорошенькой дамой становится понятным, что ей нужен твой кошелек, и ради него она готова на все в первый же вечер знакомства. «Ску-у-чно, господа!» – подумал Ярик. «Я знаю все наперед, – сказала ему недавняя знакомая. – То, что вы скажете мне, и то, что я должна буду ответить вам…» О, она не была похожа ни на одну из этих разгоряченных бабенок!

«Где тебя искать, Милена? – со щемящей болью в груди подумал Араменко. – Ты не дала мне номера своего телефона, не оставила адреса… А была ли ты вообще, Милена?..»

Хмельная слеза потекла у него из правого глаза. Ярик Араменко с силой захлопнул дверь и вышел на свежий воздух. Ночь пахла сиренью…

* * *

…Эта ночь пахла сиренью.

– Ты слышишь, какой запах? – спросила Влада Макса.

Они, как это теперь иногда бывало, сидели за столом при свечах и ужинали. Влада открыла окно, легкий ветерок колыхал язычки пламени. Они трепетали, как флажки в руках пароходного сигнальщика.

«Интересно, о чем они говорят с нами?» – подумала Влада. Сегодня Макс чувствовал себя лучше, она даже обошлась без своего фокуса с зеркалом. Единственное, что сейчас волновало ее, – как сказать Максу, что она должна оставить его одного на целую неделю, и выдержит ли он эту неделю полного одиночества.

– Знаешь, – сказал Макс, – я давно уже не могу воспринимать запахи, особенно такие – они возвращают к жизни. Не будем об этом…

– Хорошо, не будем, – согласилась она. – Что тебе сегодня снилось, дорогой?

– Не говори со мной как с ребенком! Думаешь, я не понимаю, что со мной происходит? Долго ты будешь держать меня в той комнате?

– Пока не найду Жанну, – холодно ответила она. – Пусть она решает, что делать дальше…

– Я хочу искать сам…

– Хорошо, хорошо, – поспешила успокоить его Влада. – Мы будем искать вместе. Начнем прямо с утра, да? Сейчас поужинаем, поспим, а потом…

– Посмотри, какая тень на стене, – вдруг перебил ее Макс. – Она похожа на старьевщика в столовой для бездомных… Два стакана кефира перед ним и один окурок «Примы». Это я после смерти… Ты ТАМ не была, ты не можешь знать. Ты не знаешь чувства, которое зовется: «Мне ничего не нужно». В это «не нужно» входит все то, чего ты так безумно хочешь. Это так страшно. Наверное, пришло время платить за свое место на земле? Но почему так скоро? А может, мы с тобой уже заплатили – Жанной? Я – за свою писанину, за эти бесконечные рефлексии, за то, что все обращал в слова, за муляжи из слов, которые свисают с бумаги, как вот эти спагетти – дохлые и отвратительные, как черви. А ты… Думаешь, что я ничего не знаю?.. Есть такая картина Магритта – женщина счищает с себя тень мужчины, но она все равно остается на ней… Разве мужчина виноват в этом? Я хочу видеть людей. Мне теперь кажется, что у всех них, даже у мужчин, твое лицо… Когда ты отпустишь меня, Жанна?