– А вы лично чего хотели бы? – Берия пристально посмотрел капитану в глаза.

– Даже не знаю. – Новиков сразу понял подоплёку вопроса. – Жильё у меня отличное, здесь на третьем этаже целых три комнаты, лаборатории укомплектованы полностью, люди подобраны.

– Это хорошо. – Нарком кивнул и повернулся к Глебу и Петру: – А у вас, товарищи, есть пожелания?

Глеб вздохнул.

– Нам бы грузовоз, тонны на три, а то полуторка – старая, совсем развалилась. Да ещё небольшую легковушку. Бьюик больно приметный. Кроме того, на нём товарищ Артузов постоянно ездит.

– Решим, – Берия кивнул и посмотрел на Власика: – А вы, товарищ старший майор, ничего не хотите добавить?

– А чего добавлять? – тот пожал плечами. – Сработали отлично – кровавой бани не устроили. Вот только если приказать товарищу капитану установить сигнализацию на некоторых кремлёвских объектах?

– Разумеется, – Кирилл кивнул. – Только хорошо бы парочку грамотных инженеров-электриков и электронщиков. Всё же не отдельное здание, там работы для одного многовато.

– Но вот что я точно могу сказать – решение о предоставлении вам охраны на постоянной основе уже принято, и будьте добры учитывать это в своих перемещениях, – добавил Власик категорично. – Товарищ Сталин мне про это особым образом наказал.

Естественный отбор лучше производить искусственно и планомерно.

Чень Са – придворный палач Цинь Ши Хуанди

Москва, Подольская площадь

Руководство отбыло, а весь личный состав Бюро занялся восстановлением порушенного. Не рефлексируя по поводу происшествия и быстро разделившись на группы, они с шутками и прибаутками занялись ремонтом, вставляя стёкла, которых оказался изрядный запас, и восстанавливая забор. Потом прибыли ремонтные команды из штаба округа, которые забрали шесть грузовиков из восьми, два оставив в распоряжении Бюро, причём именно те, что меньше всего пострадали. Кроме того, был оставлен и Л-1, отделавшийся небольшой дыркой в крыле. Старшина Молодько сразу же взял машины в оборот, загрузив возить какие-то материалы, а Кирилл, почесав в затылке, скинул разгрузку и завалился спать прямо в своём крошечном кабинете.

Разбудил его Пётр, ворвавшийся с каким-то заполошным гиком в комнату. Новиков сразу проснулся и, наблюдая за тем, как друг возбуждённо наворачивает круги, встал, обулся и пошел умываться.

К чему Кирилл так и не привык, так это к варварской «опасной» бритве и порошку для чистки зубов вместе со щёткой из натуральной щетины. Но тут все его друзья-коллеги были категоричны, и всё, что не соответствовало текущему времени, пришлось оставить в хранилище, включая «Грача». Вместо него Новиков таскал Браунинг НР тридцать пятого года, неведомыми путями попавший в оружейку НКВД и выданный за две бутылки коньяка вместо штатного ТТ.

Конечно, можно было потрясти бумагами, но так ему досталось ещё и две тысячи патронов 9x19, которые в Советской России были не очень распространены.

Ещё тяжелее было привыкнуть к тому, что в магазинах практически не было фруктов. Мясо – пожалуйста, колбаса такая, что любой элитный сорт из его времени удавился бы от зависти, хлеб свежайший и очень вкусный, даже конфеты любых сортов, правда дороговато. А вот фруктов, кроме яблок, можно сказать, что и не было. Только в сезон появлялись груши или бахчевые дыни-арбузы, мандарины встречались совсем редко, а уж виноград и апельсины были совершеннейшей экзотикой. Правда, Петр и Глеб рассказывали, что в дорогом ресторане, вроде «Метрополя», можно заказать ананас, но это было уж совсем по-буржуйски.

Отсутствие фруктов в какой-то мере компенсировалось вареньем, коего даже в обычном продмаге всегда имелось несколько сортов. Яблочное и сливовое – всегда пожалуйста, вишневое и клубничное – поискать, ну а если уж прийти в центральный магазин типа «Елисеевского» или ГУМа, то можно прикупить и черничное, и земляничное, и даже из морошки.

В комнату Кирилл вернулся, когда Петя уже успокоился и сидел в углу, задумчиво рассматривая потолок.

– Сегодня в два часа дня открывается внеочередной пленум ЦК, – спокойно произнёс он, но Новиков просто физически чувствовал, как друга переполняли эмоции. – Власик звонил и просил всех троих быть там и при оружии.

– О! А то я уже начал скучать от спокойной жизни, – кивнув, Кирилл прошёл к своему кофру и достал мягкий свёрток. – Держи.

– Что это? – капитан развернул пакет. – Какой-то жилет. Толстый, – сообщил он, пощупав ткань. – Тёплый, наверное?

Новиков фыркнул.

– Пуленепробиваемый жилет, – быстро надев китель и портупею, он посмотрел на себя в зеркало. – Порядок. Надо будет отдать Власику, чтобы уговорил Самого. Держит винтовочную пулю со ста метров. Такого здесь ещё лет восемьдесят не изобретут.

Пленум ЦК партии проходил в зале Большого Кремлевского дворца. Члены ЦК, технические работники и приглашённые гости уже с утра стекались в здание, чтобы обсудить последние новости, которых было очень много. Начинали, конечно, все с ареста трёх высокопоставленных сотрудников НКВД, причём не келейного, как обычно, а в ходе практически бандитского налёта на один из секретных объектов госбезопасности. Потом делились впечатлениями о розданных заранее тезисах доклада Сталина и высказывали мнение, что, скорее всего, после краткой вступительной речи, разговор всё равно пойдет о Зиновьеве, Каменеве и Бухарине, которые постоянно играя в оппозицию, похоже, все-таки доигрались. Совсем вполголоса обсуждали совершенно неожиданное назначение Берии наркомом внутренних дел и арест Генриха Ягоды.

Делегатов на первый взгляд пришло человек двести плюс различные технические специалисты и охрана, которая была довольно многочисленна. Присутствовали не только члены ЦК, но и кандидаты в члены, а также члены комиссии партийного контроля. Теперь, после назначения Берии, весь первый отдел ГУГБ подчинялся Власику, и тому приходилось работать за троих, занимаясь охраной не только первого лица, но и других лидеров Советской России. И если учесть, что в ведомстве прошла тихая, но глубокая чистка, это было совсем не простой задачей.

Как позже будет написано в «Правде», «под бурные несмолкающие аплодисменты» в зал стали заходить члены президиума и занимать свои места, но когда вошёл Сталин, все вскочили и громкость аплодисментов стала просто невероятной.

Сразу пройдя к трибуне, что было некоторым нарушением регламента, Сталин поднял руку, и грохот стих.

– Товарищи! Обычно принято на съездах и пленумах говорить о достижениях. Нет сомнений, что у нас достижения имеются. Они, эти достижения, конечно, не малы, и скрывать их незачем. Но, товарищи, у нас в последнее время стали говорить о достижениях так много и иногда так приторно, что теряется всякая охота повторять сказанное. Поэтому разрешите мне нарушить общий порядок и сказать вам несколько слов не о достижениях наших, а о наших слабостях и о наших задачах в связи с этими слабостями.