По моим предположениям, в итоге выяснится, что тираннозавры появились в раннеюрском периоде, возможно, около 190 млн лет назад. Незадолго до этого, в конце триаса, произошло большое вымирание, которое значительно изменило наземную жизнь и в результате, вероятно, помогло динозаврам – одной из многих групп рептилий – стать доминантами суши. Мы часто видим значительное увеличение видового разнообразия после таких вымираний, и оно вполне могло частично поспособствовать разделению тероподов на группы в это время, приведя в итоге к появлению тираннозавров.

В палеонтологии существуют некоторые фундаментальные закономерности, которые оказывают ограничивающее и искажающее влияние на то, какие ископаемые останки мы можем найти. Процессы образования окаменелостей таковы, что некоторые останки сохраняются лучше (и, следовательно, обнаруживаются чаще), а другие – значительно хуже, поэтому все находки мы видим через такой фильтр; это надо иметь в виду при интерпретации имеющихся у нас зачастую ограниченных данных. Самый очевидный пример такой погрешности – то, что твердые ткани (кости, зубы, раковины и т. п.) минерализуются со значительно большей вероятностью, чем мягкие (такие как мышцы, кожа и внутренние органы), поскольку первые практически не подвержены гниению, а вторые разлагаются довольно быстро. Поэтому, например, у нас имеется практически неограниченное количество окаменелых раковин аммонитов, но только в редких случаях сохранилось что-то от животного, обитавшего в этой раковине. Аналогично у молодых животных кости обычно менее минерализованы, чем у взрослых, поэтому сохраняются не так часто (здесь, правда, участвуют еще более важные факторы, как будет рассматриваться позже). Маленькие окаменелости труднее найти, чем большие, так что возможны погрешности не в пользу мелких находок, но очень большие окаменелости вряд ли были полностью засыпаны грунтом, поэтому, скорее всего, будут неполными.

Как и где обитало животное, тоже имеет огромное значение: чтобы труп фоссилизировался, т. е. стал окаменелостью, он должен быть засыпан грунтом прежде, чем полностью разложится или будет съеден падальщиками. Это означает, что дождевые леса, несмотря на обилие жизни, – совершенно неподходящие места для образования ископаемых останков, потому что скорость разложения в них просто астрономическая. Пустыни же, несмотря на низкую населенность небольшим количеством видов крупных животных, могут быть чрезвычайно продуктивны в плане окаменелостей, создавая ложную картину разнообразия и численности организмов. Аналогично любые животные, обитающие в прибрежных районах или местах вокруг речных пойм и озер, имеют намного больше шансов быть погребенными и сохраненными, чем живущие в высокогорных районах. Меня очень интересует, не пропустили ли мы динозавровый эквивалент горных козлов, поскольку в горах вряд ли образовывалось много окаменелостей. Здесь также вступают в игру основы биологии и соотношения численности групп: на каждого хищника могут приходиться сотни травоядных, а мелкие животные обычно более многочисленны, чем крупные. Кроме того, мы ограничены теми горными породами, которые нам доступны: к примеру, известны находки динозавров в Антарктиде и Северной Корее, но оба места довольно трудно исследовать, хотя и по разным причинам. Также для поиска окаменелостей нам нужны породы, выходящие на поверхность земли, так что любые «динозавросодержащие» породы на морском дне, или под землей, или даже под городами невозможно исследовать (к примеру, содержащие останки динозавров породы Парижского бассейна местами труднодоступны по очевидным причинам: над ними располагается город).

Добавим ко всему этому следующий факт: вообще-то немногие особи животных оказываются погребенными под грунтом, а также обнаруживаются палеонтологами (при полевых работах обычно находят значительно больше фрагментов, подвергшихся эрозии, и разрозненных окаменелостей, чем хорошо сохранившихся костей, не говоря о целых скелетах), и есть элемент чуда в том, что в музеях имеются хоть какие-то кости динозавров, не говоря о целых залах скелетов. Фактор, работающий на нас, – это, несомненно, время. Только одно из примерно миллиона животных становится окаменелостью, но за длительный период времени популяция даже крупных животных легко может насчитывать сотни тысяч или миллионы особей, и каждый год они производят миллионы потомков, а за пару-тройку миллионов лет, на протяжении которых, вероятно, существовал данный вид, общее число может вырасти до миллиардов и десятков миллиардов, что дает некоторый простор для изучения (если мы сможем их найти и выкопать).

Последний важный фактор, имеющий отношение к качеству ископаемых данных, – возраст горных пород. После того как организм становится окаменелостью, с ним может многое случиться. Даже если породы, содержащие окаменелость, не погребены под новыми слоями и не утянуты на дно океана континентальным дрейфом, они могут подвергнуться эрозии. Чем дольше они существуют, тем более вероятно, что это случится, и потому чем ближе мы подходим к современности, тем лучше становятся ископаемые данные. А значит, неудивительно, что у нас имеется лучшая летопись позднемелового периода, чем, скажем, среднеюрского, и что мезозой в целом беднее в плане находок, чем более близкие к нам периоды, но намного богаче значительно более древнего кембрийского (хотя, конечно же, отдельные места залегания окаменелостей могут быть весьма продуктивными и репрезентативными).

Все эти факторы влияют на тираннозавров так же, как на любую другую кладу, и в плане обнаружения древнейших форм мы подвержены почти всем этим тенденциям: первые тираннозавры должны были быть небольшими, немногочисленными, хищными и жить в средне– или даже раннеюрском периоде. Из имеющихся у нас видов гуаньлун – ближайший к истокам группы (по крайней мере есть целый экземпляр животного для работы), но, учитывая множество недавних находок останков динозавров из среднеюрского периода, есть неплохие шансы, что нам удастся обнаружить новые, лучше сохранившиеся экземпляры таких животных, как процератозавр, и они больше поведают нам об этом конкретном периоде возникновения и ранних этапов эволюции тираннозавров.

Датировка других наших тираннозавров показывает, что они существовали на протяжении широкого спектра временных периодов. Встречается некоторая скученность видов, потому что ряд окаменелостей были найдены в продуктивных районах залегания (например, алиорам и тарбозавр в позднемеловых отложениях Монголии, а также дилун с ютираннусом в раннемеловых породах Китая), но в целом наблюдается распределение форм по времени в течение 100 млн лет существования тираннозавров на Земле. Процератозавр и килеск являются примером самых древних известных тираннозавроидов и также самыми ранними процератозавридами, а первые тираннозавриды появляются лишь через весьма значительный промежуток времени. И альбертозавр, и горгозавр дают для альбертозавринов датировку примерно 70 млн лет, но эта ветвь должна быть еще старше, потому что они отделились от тираннозавринов, а самым ранним представителем тираннозавринов является недавно получивший название литронакс, которому около 80 млн лет. Фактически это означает, что данные дочерние группы тираннозавридов образовались и разделились относительно близко к концу всех линий тираннозавров, т. е. просуществовали «всего» 15 млн лет.