— За что четвертак? — Удивился я. — Вроде бы социально близким такие сроки не дают. Вы же по основной специальности сели?

— Ах, если бы…, - пригорюнился старик. — Меня подвело увлечение радиосвязью. И разве меня одного? У нас половина трюма — бывшие радиолюбители. О, какие позывные, я Вам скажу. Да что может ОГПУ понимать в позывных? Аппаратный журнал и послужил главной уликой. Представляете, с двумя с лишним сотнями стран связывался. Значит — на каждую и шпионил. У меня в деле они все записаны. Как думаете, может таки стоит обратиться к ним за зарплатой?

— Подождите, Соломон Борухович, — я остановил меркантильные соображения Сагалевича, — а Вам в трюме священник не попадался?

— Алексей Львович? Как же не попадался, в одной камере влачим… так сказать. Матёрый человечище!

Местный поп, отец Василий, бывший прапор КГБ,

Вышиб двери в эту баню проклятую.

Закричал: — Господь не выдаст!

И во праведной злобе

Стал кадилом сокрушать супостатов.

Сергей Трофимов

Житие от Гавриила.

Матёрый человечище… Может быть и так. Но если бы не крайняя нужда, да ни за что бы не стал разговаривать со служителем культа. Не люблю я их. За что, спросите? Это профессиональное. Долго рассказывать. Ладно, расскажу — накипело.

Вот Вы часто молитесь? То-то и оно, не стоит Господу надоедать молитвами. Ему вообще не надо надоедать. А эти? Целый день трындит "Господи спаси…Господи помилуй…Боже сохрани…". А что конкретно? Нет, ты объясни….Ну да, бывают и более точные просьбы. "Дай Бог здоровья". Ага, всё брось, и дай. Когда ему здоровье давать, если от обедни в сауну с девками, а к заутрени из кабака? Здоровье ему…. Последний раз, когда матушку хоть в щёчку поцеловал, долгогривый? Сил хватает только, что бы вечером перекрестить её и захрапеть трубой Иерихонской.

Думаете, пейсатые лучше? Как же. Молится такой ребе с утра: — "Господи, изничтожь всех гоев". Обращается вроде к Нему, а трудиться мне. Изничтожь…. Ты точный список мне дай. В трёх экземплярах. На русском языке с сурдопереводом. Точные данные, привычки, распорядок дня, маршруты движения. И фотографии каждого. Не по телефонному же справочнику работать?

Еще одна просьба мне нравится. Ей, правда, ко всем относится. К верующим и неверующим, независимо от конфессии. "Господи, пошли мне богатство". Почему бы и нет? Пошлёт. Но ты хоть, для начала, отлепи задницу от дивана, к которому прирос ещё два года назад, присев на минутку и обложившись ящиками с пивом. На работу устройся, придурок.

Мулла. Ну, этих сразу модерируем, не прослушивая. Почему? Как почему? Мулла татарский, а молитва на арабском. У нас инструкция. Параграф семь, пункт двенадцатый. Бюрократия-с. Да и не хочется, на старости лет, варварские наречия учить. У нас государственный язык — русский. Ну и остальные скифские диалекты в качестве местных языков. Хотя некоторые скифы одичали до офранцузивания и онемечивания в такой степени, что трезвому-то, и не разобрать.

То ли дело в старые времена! Проснёшься поутру, умоешься росой медвяной, молока попьёшь, кусочек берега кисельного скушаешь…. Благодать. На работе почту проверишь, а там лишь благодарения, славословия и отчёты о праведности. Кто какое дерево посадил, сколько сынов народил, сколько вражьих домов пожёг.

О чём это я? Ах о священниках…. Ну пойдём, посмотрим на местного батюшку. Мы вышли из каюты, и я отстранил конвой, пытавшийся прибрать Сагалевича к рукам.

— Амнистия ему вышла. Копию постановления суда получите в Москве. Да, и пометьте об этом в своих гроссбухах, или что там у вас. Приведите мне заключённого. Соломон Борухович покажет, которого, и поработает у вас Вергилием. Не мне же по трюмам ходить.

Вертухаи уважительно смотрели на представителя незнакомой профессии. Пришлось поторопить их.

— Чего рты разинули? Шагом марш отсюда!

— Есть, товарищ комбриг! — хором гаркнули конвойные и дружно повернулись кругом.

Один через левое плечо, а другой через правое. Тьфу, дярёвня. Ну да, тоншаевские волки. Деревня Тоншаево, что на самом севере нынешнего Горьковского края, поставляла солдат в конвойные войска, наверное, ещё со времён Василия Тёмного. Воспетый в песнях вологодский конвой — так, детишки в песочнице. У-у, сволочи. Это их предки меня в кандалах до самой каторги гнали.

Приведя себя воспоминаниями в суровое настроение, я был готов к встрече со священником. А пока бравые солдатики, под предводительством мультишпиона, приведут его, можно покопаться в сейфе вывшего начальника конвоя.

Так, что там у нас? Пачка патронов — в сторону. Деньги, на вид тысяч десять. Приберём. Чулки женские, фильдеперсовые, с начёсом — нафиг. Солдатики оловянные, стойкие — одна коробка. К ебе… ой, тоже не нужно. Ага, нашёл. Вот и списки заключённых. Угу, год рождения…статья…срок…. Вот это интересное — гражданские специальности. Так что, тут не один Соломон такой? Занятно.

За спиной скрипнула дверь, которую, видимо, забыл закрыть.

— Товарищ комбриг, привели.

— Хорошо, подождите за дверью.

Когда я повернулся, священник слегка побледнел и размашисто перекрестился.

— Господин полковник? — Прошептал он. — Вас же в Галиции….

Житие от Израила

— Прилетели! — Сообщила мне конопатая физиономия, просунувшаяся в дверь радиорубки.

Вот и славно. А то я уже беспокоиться начал за начальника. Улетели ещё вчера под вечер, и шлялись всю ночь неизвестно где. Хорошо ещё, что полярный день в этих широтах ещё не кончился. Но бензина у них часов на восемь полёта. При попутном ветре. Но если прилетели, значит, нашёл Гиви "Пижму". Иначе до сих пор гребли бы вёслами. Прецеденты бывали.

Я снял с вешалки тёплую куртку, надел её, и кутаясь в шарф, вышел на свежий ветерок. Это терпение только бывает ангельским, а здоровье у нас обыкновенное, хрупкое. С человеческим, конечно, не сравнимое, но и судьбу искушать не стоит. Тем более в неясной ситуации с непонятными перспективами.

Гиви стоял спиной ко мне и, перегнувшись через борт, помогал кому-то подняться. Кого они там привезли, Бабушкин уже на палубе? Начальник легко вытащил и поставил рядом с собой носатого старика в красноармейской шинели без петлиц. Батюшки, неужели я сподобился живого сиониста увидеть? Это он — икона? Нет, пусть сами его на антенну вешают.

Следующий пассажир поднялся на "Челюскин", и мне пришлось признать свою ошибку. Настоящий священник, в меховой шапке и рясе, видневшейся из-под тулупа, крепко прижимал к груди туго забитый баул. А чего у него лицо такое знакомое? Я мысленно побрил батюшку и переодел в мундир. Точно он, ротмистр Нижегородского драгунского полка Алексей Львович Акифьев. Чего он в попы подался? Впрочем, это его дело, а такие люди нам нужны. В моём полку отродясь засранцев не водилось. Разве, как исключение, когда Александр Третий своего Кольку над полком определил, надеясь на благотворное влияние боевых офицеров. Вот только чёрного кобеля не отмоешь добела. Ну, меня там уже не было. Все претензии к его высокоблагородию, полковнику Архангельскому. Я только так, изредка наведывался.