— Возьми меня с собой!

Я и сам не поверил, что слова эти сорвались с моих губ. Три-четыре дня вместе с Мальвином, который сделал все, что в его силах, желая ударить своей головой в мой живот? Но как только я выговорил эти слова, я понял: я этого хочу. Лучше идти или бежать, чем молча сидеть здесь, смотреть на Каллана и хворать душой.

Мальвин смотрел на меня без восторга.

— Мне нужен попутчик, которому я могу доверять, — сказал он.

Мне хотелось его отдубасить. Вот как? Значит, он мне не доверяет? Что же, постараюсь убедить его.

— Я быстр на ногу, — сказал я. — Быстрее любого из вас. Может, я смогу сократить поход на целый день. А время для нас кое-что да значит.

Мальвин только покачал головой и оглянулся на остальных.

— Тристан! Хочешь пойти со мной? — спросил он.

Один из корабельщиков кивнул и поднялся. Но тут вмешался Кал лап.

— Малец мастак бегать, — только и вымолвил он. — Он бегает всякую ночь.

Откуда ему знать? Единственной, кто вообще знал об этом, была мама. Неужто они говорили обо мне? Неужто матушка рассказывала Каллану о таких вещах?

Тут меня будто какой-то тупой молнией ударила щемящая боль в теле! Мать и Каллан! Внезапно тысяча мелочей стала понятна мне. Взгляды и движения! Как он поддерживал ее, помогая спешиться. Те вечера, когда он сиживал в Доме Можжевеловый Ягодник, вместо того чтобы скакать домой засветло, пока видно дорогу. Когда это началось? Летом, как только мы вернулись из Сагислока? А может, еще раньше… Когда мы думали, что потеряли Дину. Я ведь хорошо знал: что-то в тот раз произошло. Он больше не охранял нас только потому, что Мауди Кенси велела… Он начал смотреть на нас, и особенно на маму, по-другому. Как на родичей или на людей своего клана. Как на что-то, принадлежавшее ему. Каллан! Каллан и моя мать!

— Вы поженитесь? — вырвалось у меня, прежде чем я подумал об этом.

Портовый Местер поглядел на меня, будто решил, что я вовсе спятил. Но Каллан хорошо знал, о чем я говорил.

— Не суй свой нос в чужие дела, малец! Занимайся своими! — сказал он. — И пошевеливайся! А?

«Ты не умрешь!» Эта мысль так захватила меня, что я чуть не произнес эти слова вслух. Потому как и без этого я нес матери худые вести: Дина исчезла вновь, вместе с Нико. Но коли мне тоже придется сказать, что…

— …шевели ножками… Да, спасибо!

— Тристан! — произнес Портовый Капитан. — Одолжи ему свои сапоги. Не может же малец отправиться на эту прогулку босиком.

Тристан молча снял сапоги и протянул их мне. Я взял их и зашнуровал. Они были лишь чуточку мне велики.

— Пошли! — сказал я Мальвину. — По какой дороге мы пойдем?

И на этот раз Мальвин ничего худого не вымолвил. Он лишь указал вверх на ущелье, нацеленное прямо на восток.

— По этой! — произнес он. — Надеюсь, ты сможешь не только бежать, но и карабкаться!

Тяжелой поклажи у нас с собой не было. Одежда вместе с запасом пищи осталась у Троллева залива. Ведь мы доберемся до еды, и крова, и тепла раньше всех, да и лучше не тащить на себе слишком большой груз.

Для начала облегчением было уйти прочь от вида Каллана и от укоряющих взглядов остальных. Мальвин, ясное дело, не очень-то обожал меня, но ему хватало дела глядеть, куда ставить ноги и девать руки, потому как первый отрезок пути больше подходил для горной козы, нежели для беговой лошади. Но после того как мы карабкались больше часа вверх, а время шло к полудню, Мальвин остановился, чтобы отдышаться. Теперь мы были уже далеко-далеко среди черных скал и могли лишь изредка видеть море, словно внезапный зеленый проблеск вдали.

Мальвин сел на скалистый валун и стал растирать ноги. Но мне не хватало для этого спокойствия. Потому стоило нам остановиться, я обнаружил, что мысли о Каллане остались при мне. Когда я не карабкался вверх или не шел, он был там — в моем мозгу; мне было от него не уйти.

— Эй, Сопливый щенок! — крикнул Мальвин. — Садись, выпей глоток воды! Нам снова в долгий путь!

Я не хотел отдыхать, я хотел идти дальше. Но все же взял кожаную фляжку и выпил несколько глотков воды.

— Пойдем?

Мальвин окинул меня долгим кислым взглядом:

— Пожалуй, пойдем, но стоит ли загонять себя насмерть?

— Каллан не может ждать.

— А кто виноват?

Я сжал кулаки, но, даже если б я и хотел разок вдарить ему как следует, я хорошо знал: что пользы в драке? А кроме того… кроме того, ведь он был прав.

Я видел, что Мальвин по-прежнему тяжело переводил дух. Последний подъем был труден. Но все же он поднялся и снова пустился в путь.

Мы мало спали в ту ночь. Только-только чтобы наши измученные тела чуточку отдохнули. Было холодно, да еще с изморосью, и я не мог избавиться от мысли о Каллане и остальных и об их жалком костре из водорослей. А когда я наконец впал в сон, меня поджидали голоса Шептунов, и теперь они обрели новое оружие против меня:

…имя твое — Убийца…

…твоя вина…

Бледное лицо Каллана, бескровное и мертвое…

…твоя вина…

Я сел одним рывком. Мое тело жаждало движения. Оно до боли устало, но лежать спокойно я не мог.

— Мальвин!

Никакого ответа.

— Мальвин, проснись! Я хочу идти дальше!

Он медленно и неохотно проснулся.

— Какого черта, малец! Ночь на дворе!

— Не совсем.

Слабый блик света окрасил небо — еще не рассвет, но совсем близко.

— Ведь ни зги еще не видно!

Я не произнес ни слова, а только начал сворачивать одеяло и шнуровать одолженные мне сапоги. Мальвин же, с его кислым лицом, вздохнув, поднялся на ноги, фыркнув, как усталый конь в упряжке, что снова кидается вперед, хотя почти обессилен.

— Вот! — Он сунул мне пару морских сухарей, твердых и черствых, что были частью запаса с «Ласточки». — Тебе станет худо, если сперва не поешь!

Я удивился и взял сухари. С каких это пор Мальвин начал беспокоиться о том, каково мне? Но, может, он больше пекся о здоровье Каллана.

Мы карабкались и шли, шли и карабкались. И на другой день вскоре после полудня вышли наконец на более ровную местность — и на дорогу.

Мальвин упал, будто кто-то подрубил ему ноги. Лицо его было серо-бледным, а редкие рыжеватые волосы и борода слиплись от пота. Он выглядел так, будто за эти два дня состарился на целых десять лет.

— Мальвин, нам нельзя останавливаться!

Он глянул на меня. Его глаза были в красных прожилках.