На десятую ночь после исчезновения змеи взошла полная луна, огромный светящийся шар, перед которым бледнели огненные хвосты падающих звезд и даже главные планеты превращались в бледные пятна. Полночь давно миновала, когда Таита выехал на безжизненную равнину, которую узнал. Менее пятидесяти лиг отделяло их от края впадины, в которой лежали некогда плодородные земли дельты Нила. Скоро придется вернуться, поэтому он остановил Дымку, спешился и отыскал каменное сиденье неподалеку от тропы. Кобыла толкнула мага мордой. Таита открыл сумку, висевшую на бедре, и с рассеянно скормил Дымке горсть измельченной дурры, внимательно разглядывая небо.

Он едва различил бледное облако – все, что осталось от звезды Лостры, и испытал предчувствие тяжелой утраты: вскоре звезда исчезнет без следа. Таита снова печально посмотрел на луну. Полнолуние – предвестник поры посадки, поры роста и омоложения, но без речных разливов в дельте не высадят ни зернышка.

Неожиданно Таита распрямился. Он почувствовал холодок, всегда предшествующий какому-нибудь оккультному явлению: мурашки побежали по коже, волосы на затылке зашевелились. Очертания луны менялись у него на глазах. Вначале он счел это иллюзией, игрой света и тени, но в следующую минуту словно какое-то темное чудовище откусило большой кусок луны. С поразительной быстротой за этим куском последовала остальная часть большого шара, и на месте луны оказалась черная дыра. Появились звезды, но тусклые и чахлые по сравнению с погасшим светом.

В природе словно воцарилось смятение. Птицы умолкли. Ветер стих. Очертания окрестных холмов слились с темнотой. Даже серая кобыла встревожилась: она замахала головой и в страхе заржала. Потом встала на дыбы, вырвала повод из руки Таиты и поскакала назад по тропе. Таита не остановил ее.

Хотя он знал, что ни молитва, ни заклинание не подействуют на события космоса, он громко воззвал к Ахура Мазде и ко всем богам Египта, прося спасти луну от исчезновения. И увидел, что умирающая звезда Лостры засветилась ярче. Это было всего лишь легкое свечение, но Таита поднял амулет на цепочке и протянул к звезде. Сосредоточился и раскрыл Внутреннее Око.

– Лостра! – в отчаянии воскликнул он. – Ты всегда была светом моего сердца! Умоли богов, которым равна. Зажги луну и озари небо.

И почти тотчас на краю темного пространства, где исчезла луна, появился светлый краешек. Он рос, делаясь изогнутым и ярким, как лезвие меча, потом приобрел сходство с секирой. Таита продолжал призывать Лостру и протягивать амулет, луна же тем временем вернулась во всем своем великолепии и славе. Таита испытал огромное облегчение и радость. Однако он знал, что, хоть луна и вернулась, мрачное предзнаменование, затмение, остается в силе и перекрывает другие, более благоприятные, знаки.

Еще полчаса сидел он во тьме, собираясь с мыслями, но наконец встал, взял посох и отправился на поиски кобылы. Пройдя с лигу, он ее увидел. Дымка обрывала листья с пустынного кустарника у тропы и приветливо заржала, завидев его, и пошла навстречу, изображая раскаяние в своем непослушании. Таита сел на нее, и они отправились к каравану.

Все видели, как проглотили луну, и даже Мерен с трудом удерживал погонщиков. Увидев, что Таита возвращается, он заторопился навстречу.

– Видел, что произошло с луной, маг? Зловещее предзнаменование! Я боялся за твою жизнь! – воскликнул он. – Слава Гору: ты жив. Деметер не спит и ждет твоего появления, но, может, ты сперва поговоришь с этими трусливыми псами? Они хотели разбежаться по своим конурам.

Таите потребовалось немало времени, чтобы успокоить людей. Он объяснил им, что возрождение луны не предвещает катастрофы, напротив, сулит разлив Нила. Слава его была такова, что люди сразу успокоились – или хотя бы выразили готовность идти дальше. Таита оставил их и пошел в шатер Деметера. В последние десять дней старик быстро оправлялся от увечий, причиненных питоном, и заметно окреп. Однако Таиту он встретил с серьезным лицом. Остаток ночи маги просидели, обсуждая возможное значение лунного затмения.

– Я прожил много лет и не раз видел подобное, – негромко сказал Деметер, – но видеть полное уничтожение приходилось редко.

Таита кивнул.

– И верно – я сам видел всего два таких исчезновения. Они всегда предвещали несчастье: смерть великих царей, падение прекрасных процветающих городов, голод и поветрия.

– Мы столкнулись с очередным проявлением темных сил Лжи, – сказал Деметер. – Я думаю, Эос хвастает своей неуязвимостью. Пытается запугать нас, привести в отчаяние.

– Нельзя медлить, нужно побыстрей добраться до Фив, – подхватил Таита.

– И прежде всего не ослаблять бдительность. В любое время дня и ночи можно ждать следующего нападения. – Деметер серьезно посмотрел в лицо Таите. – Прости, что вновь заговорил об этом, но пока ты не узнаешь все зло и коварство ведьмы, как знаю их я, тебе трудно понять и оценить, насколько она изобретательна и опасна. Она способна вызывать в твоем сознании самые убедительные образы. Вернуть самые ранние детские воспоминания, даже образы твоих отца и матери, так живо, что ты не усомнишься в них.

– В моем случае это будет затруднительно, – сухо улыбнулся Таита. – Я никогда не знал своих родителей.

Погонщики непрестанно подгоняли верблюдов, и все же Таита сгорал от нетерпения. На другую ночь он вновь оставил караван и поехал вперед, надеясь достичь спуска в дельту и после стольких лет отсутствия посмотреть сверху на свой любимый Египет. Его нетерпение оказалось заразительным: Дымка перешла на галоп, лиги проносились под ее легкими копытами, и Таита наконец оказался на краю впадины. Луна заливала землю под ним серебристым сиянием, и ясно видны были пальмовые рощи вдоль берегов Нила.

Таита спешился и, стоя рядом с кобылой и поглаживал ей шею, восхищенно смотрел на город, на освещенные луной белые стены храмов и дворцов Карнака. На дальнем берегу он разглядел высокие башни дворца Мемнона, но поборол искушение спуститься по склону и проехать по аллювиальной равнине к одним из ворот Фив.

Его долг – оставаться рядом с Деметером, а не бросать его ради стремительного отъезда вперед. Присев на корточки у головы кобылы, Таита позволил себе вообразить радостное возвращение домой и встречу с близкими людьми.

Фараон и царица Минтака относились к Таите с глубоким почтением и любовью, как обычно относятся к старшим членам семьи. Он отвечал им искренней любовью, которая ничуть не ослабла со времен их отрочества. Фараон Тамос, отец Нефера, погиб, когда Нефер был еще ребенком и не мог занять трон Верхнего и Нижнего Египта, поэтому назначили регента. Таита был наставником Тамоса, поэтому сына Тамоса до совершеннолетия без колебаний отдали под его опеку. Таита присматривал за обучением будущего фараона царским обязанностям, но сам воспитывал в нем воина и всадника, которому предстоит вести войны и командовать армиями. Он учил Нефера обязанностям правителя, умению управлять государством и вести дипломатические переговоры. Он сделал из мальчика мужчину. За эти годы между ними возникла прочная связь, до сих пор не разорванная.