Он отпустил Бенни, положил руку брату на спину и повел сквозь деревья обратно к высокой траве.

Несколько километров они не разговаривали. Бенни продолжал оглядываться, но и сам не знал, то ли проверял, не преследуют ли их, то ли жалел, что они ничего не сделали. Его зубы болели, так сильно он их стиснул.

Братья дошли до вершины холма, отделявшего поле с высокой травой от поднимающегося вверх склона, обхватившего основание огромной горы. Здесь была дорога, двухполосное асфальтовое покрытие, потрескавшееся и заросшее сорняками. Дорога сворачивала к цепи гор, которые устремлялись вдаль и исчезали в солнечной дымке далеко на юго-востоке. Среди сорняков валялись кости, и Бенни каждый раз останавливался, чтобы посмотреть на них.

— Я больше не хочу этим заниматься, — сказал он.

Том шел дальше.

— Я не хочу заниматься тем, чем занимаешься ты. Не хочу, если надо делать… такого рода вещи.

— Я уже сказал тебе. Я не делаю такие вещи.

— Но тебя это окружает. Ты это видишь. Это часть твоей жизни.

Бенни пнул камень, который отскочил с дороги в траву. Вороны сердито посмотрели на него, взлетев в воздух и оставив на земле тушу кролика, которой кормились.

Том остановился и оглянулся.

— Если сейчас повернем назад, ты будешь знать только часть правды.

— Мне плевать на правду.

— Уже слишком поздно, Бенни. Ты кое-что видел. Если не увидишь остальное, то в итоге…

— То в итоге что? Лишусь душевного спокойствия? Можешь засунуть это дерьмо с дзеном себе в…

— Следи за языком.

Бенни нагнулся и поднял берцовую кость, отполированную животными и погодой. Кинул ее в Тома, тот уклонился.

— Пошел ты, твоя правда и все остальное! — закричал Бенни. — Ты как те парни! Выходишь сюда, весь такой благородный, здравомыслящий и со всей этой брехней, но ничем не отличаешься. Ты убийца. Так говорят все в городе!

Том подошел к нему, схватил Бенни за футболку и поднял так, что тот встал на цыпочки.

— Заткнись! — рыкнул он.

— Это ты закрой свой проклятый рот!

Бенни потерял дар речи.

— Ты не знаешь, кто я такой или какой я. — Том встряхнул Бенни, отчего у того застучали зубы. — Ты не знаешь, что я сделал. Не знаешь, что мне пришлось делать, чтобы обезопасить тебя. Обезопасить нас. Ты не знаешь, что я…

Он замолчал и откинул от себя Бенни. Парень оступился и осел на землю, раскинув ноги между сорняками и старыми костями. Бенни в шоке таращился на брата, а Том встал над ним с совершенно другим выражением лица — на нем отразилась злость, потрясение от собственных действий и нестерпимое разочарование.

Даже любовь.

— Бенни…

Парень поднялся на ноги и отряхнул джинсы. Еще раз оглянулся туда, откуда они пришли, а потом подошел к брату и посмотрел на него с противоречивым выражением лица.

— Прости, — произнесли оба.

Они смотрели друг на друга.

Бенни улыбнулся.

Улыбка Тома растянулась медленнее.

— Ты настоящая заноза в моей заднице, младший брат.

— А ты первоклассный придурок.

Мимо пронесся жаркий ветерок.

— Если хочешь вернуться, давай вернемся, — сказал Том.

Бенни покачал головой.

— Нет.

— Почему нет?

— Мне нужно отвечать?

— Прямо сейчас? Нет. Потом? Возможно.

— Хорошо, — сказал Бенни. — Я думаю, все нормально. Скажи мне только одно. Знаю, ты уже это говорил, но мне, правда, надо знать. Серьезно, Том.

Том кивнул.

— Ты же не как они. Верно? Поклянись на чем-то. — Он достал кошелек и поднял фотографию. — Поклянись на маме и папе.

Том кивнул.

— Хорошо, Бенни. Я клянусь.

— На маме и папе.

— На маме и папе.

Том прикоснулся к фотографии и кивнул.

— Хорошо, — сказал Бенни. — Тогда идем.

День продолжался, и они пошли по двухполосной дороге вокруг горы. Почти час оба молчали, а потом Том сказал:

— Мы не просто гуляем, малой. Я здесь по работе.

Бенни смерил его взглядом.

— Ты здесь, чтобы убить зома?

Том пожал плечами.

— Мне не нравится это так называть, но… да, в этом вся суть.

Они прошли еще километр.

— Как она устроена? Я имею в виду, работа.

— Ты видел часть, когда обращался к художнику поражения, — сказал Том. Засунул руку в карман и достал конверт, открыл, достал листок бумаги, развернул его и передал Бенни. К уголку была прикреплена небольшая цветная фотография с изображением улыбающегося мужчины лет тридцати. У него были рыжеватые волосы и реденькая бородка. Листок оказался большим портретом того же мужчины в виде зомби. В другом углу указано имя «Гарольд».

— Вот почему портреты поражения так полезны. Люди заказывают изображения жен, мужей, детей… всех, кого они любили. Кого они потеряли. Иногда они даже помнят, во что был одет человек в Первую ночь, и мне от этого легче, потому что, как я говорил, мертвецы редко отходят далеко от того места, где жили. Или работали. Их находят такие парни, как я.

— И убивают?

Том только пожал плечами. Они свернули и увидели первые несколько домов небольшого города, устроившегося на склоне горы. Даже за полкилометра Бенни видел стоящих во дворах или на дорожках зомби. Один остановился посреди дороги, обратив лицо к солнцу.

Никто не двигался.

Том сложил портрет поражения и убрал его в карман, затем достал пузырек кадаверина и сбрызнул им свою одежду. Передал его Бенни, нанес немного мятного геля на верхнюю губу и передал баночку брату.

— Готов?

— Ни капельки, — ответил Бенни.

Том ослабил меч в ножнах и пошел. Бенни покачал головой, не понимая, что именно привело к этому моменту, и последовал за братом.

— Они нас не атакуют? — прошептал Бенни.

— Нет, если будем вести себя умно и осторожно. Главное, двигаться медленно. Они отвечают на быстрые движения. На запах тоже, но мы его замаскировали.

— Они не могут нас слышать?

— Могут, — ответил Том. — Поэтому, как только окажемся в городе, не разговаривай, пока я не начну. И даже в этом случае, чем меньше, тем лучше, и лучше тише, чем громче. Я узнал, что надо говорить медленно. Многие мертвецы стонут… потому привыкли к медленным, тихим звукам.