– Доктор, вы портянки заматывать умеете? – перебивает наш разговор сапер Крокодил, зашедший в палатку вместе со своим начальником.

– Умею, а что?

– Ткань из Кронштадта привезли, рулонами, довольно много. Порезать ее тут возможность есть, только вот публика с портянками обращаться разучилась. Выходит, что знатоков – раз-два и обчелся.

– Дык у меня ж пациенты попрут.

– Ладно, но все равно вас учтем. Попросили прикинуть, сколько умеющих наберется. В базе-то тоже морячки, а они с портянками не дружат. Да газеты привезли, картонки. Сейчас тут пол застелют картонными коробками.

Вона как. Курсы повышения квалификации по намотке портянок. Прям раздел в «Космополитэн» – «18 причин, почему девушке стоит носить портянки на территории ремонтного завода» и «26 признаков того, что вы неправильно намотали портянки»…

Ладно, научим и портянки мотать, чего тут. И газеты в дело пойдут. У тех же немцев это было широко представлено. Если надо, то не вопрос.

К слову, немцы пришли сюда воевать в носках. Но уже в 1941 году появились инструкции, как мотать портянки. А зимой – как утепляться старыми газетами и опять же мотать портянки. Видал я эти инструкции…

И когда в Сталинград шли самолеты, в том числе с грузом старых газет, те, кто отправлял, не понимали зачем, думали, снабженцы с ума сошли, а вот те, кто сидел в «котле», понимали отлично. И набивали себе газеты под одежду, тепло сохраняя.

– Было дело, как раз когда на Малую Пискаревку отправили работать, тоже показывал на своем примере, как портянки мотают, – говорит братец.

– Лучше скажи, как додумались до Малой Пискаревки? Тут ведь тоже трупы хоронить надо ударными темпами, а то на запах набежит всякой твари, – спрашиваю я братца.

– Да просто. Собрали комиссию, поставили вопрос. Выбор был невелик: либо в воду, как у индусов; либо скормить кому попало, как у тибетцев; либо кремировать; либо ингумировать. Первые два способа не пошли вовсе – там в комиссии были ребята, которые в Индии полюбовались на красоты Ганга с недогорелыми мертвецами по берегам и водной глади…

– А, «Тарбар»! Небось обмен опытом?

– Да вроде, не спрашивал. По кремации этот ваш Хапенгуген[13]выступил толково – у него опыт оказался…

– Какой Хапенгуген?

– Соображаешь что-то совсем плохо. Ветеринар Бистрем, какой-какой… Ему довелось утилизировать павший скот, так что он в курсе был. Получилось, по его словам, что для кремации килограмма трупного материала понадобится два килограмма дров в лучшем случае. Посчитали. Поняли, что такое не катит никак, – ныне топливо в дефиците. Ну и стали копать рвы. Тут, я думаю, то же придется делать. Главное, не откопать какой газопровод сгоряча…

Мда, трупы убирать надо быстро. А тут еще и живые трупы по цехам. Да и вокруг вроде тоже ходят.

– А эти, итальянки-мортусы… Как у них вышло? – вспоминаю про эксперимент с итальянскими туристками.

– Четыре только стали работать, остальные пришли в ужас. В общем, кроме визга – никакой шерсти…

К нашей палатке уже подтягиваются ранние пташки – первые пациенты. Связываюсь с штабом. Просят подождать – к нам направлены писаря. Скоро будут.

Писаря являются через сорок минут. Мы уже приняли кучу народа, но просили не расходиться, потому как приказом по заводу кормить будут и выдавать паек и прочие радости жизни только зарегистрированным. Писарей двое – стервозного вида девка с кучей пирсинга в нижней губе и мягкая какая-то тетечка, робкая и боязливая даже внешне. У девки свирепый взгляд и выдающаяся вперед нижняя челюсть, что вместе с разноцветной фигней в губе делает ее страшно похожей на выловленную нами – мной и братцем – в одном озере Псковской области заслуженную щуку: у той тож три блесны в пасти как медали сверкали. Видимо, у братца проскакивает та же ассоциация, потому как он совершенно нелогично заявляет:

– У щук скоро нерест…

Девка злобно на него смотрит, он отвечает ей совершенно бараньим взглядом. Девка фыркает. Женским чутьем она полагает какой-то подвох, но не может понять какой. Это ее бесит.

– Нам нужен стол, стулья и охрана! – чеканит Щука.

– А мне массаж, педикюр, коктейль «Дайкири» и красивая негра с опахалом, – отвечает братец раньше, чем я успеваю открыть рот.

– Вы что себе позволяете?? – взвизгивает девка.

– Предаюсь несбыточным мечтаньям, как и вы, впрочем. Вы тут видите столы и стулья? – вежливо поясняет братец.

– Так обеспечьте! Вы обязаны! – упорствует в своем заблуждении Щука.

– Милая, мы обязаны оказать медпомощь в возможном объеме. А матобеспечением занимается база. Так что претензии туда. И работу вы должны были начать пораньше – людей кормить надо, а с регистрацией пока у вас никак!

– Не смейте мне хамить!

– Никто и не хамит. Это у вас, милая, воображение разыгралось.

– Извините, что вмешиваюсь в ваше воркование, но вы собираетесь заниматься регистрацией? – приходится лезть, куда не просят. Ох, неохота!

– Нам не приготовили рабочее место, я отказываюсь работать в таких условиях!

– Милая, вот вы еще повыдрючивайтесь, пока побольше публики здесь не соберется, потом публика начнет спрашивать, почему их не кормят, не дают одежу и так далее. Окажется, что без регистрации – вашей, заметьте, регистрации – им ничего не светит. Вы не опасаетесь, что вам банально начнут быть морду? Пардон за мой французский, вы думаете, что кого-то из тех, кто три дня на ногах простоял, бычит наличие у вас рабочего места? Вы, милая, начинайте работать как угодно, а то через час-другой тут будет бунт. И вас грохнут, и нам достанется. Так что будьте лапочкой – начинайте работать!

– Я требую, чтобы со мной не разговаривали в таком тоне!

– Слушайте, милая, мы не в бакалее, а вы не продавщица «вас много, а я одна»!

– Я потребую, чтоб с вами разобрались! Я при исполнении обязанностей!

– Слушай, сука тупая, или ты садись и работай, или вали отсюда к такой-то матери! Так понятно излагаю?

– Вы за это ответите! Я так этого не оставлю! Да вы не знаете, с кем связались, хамы!

Мне не остается ничего иного, чем трясти непроспавшегося ботана-связиста.

Утречко начинается славно.

Высказываю начвору все, что думаю на тему переписи населения двумя писарями, да еще и с таким настроем. В ответ получаю не менее жесткую отповедь. Лаемся минут пять, за это время народу набирается вокруг куда как много, то есть медпункт окружен практически толпой. Пока толпа еще молчит, но вот достаточно будет пары заводил… И мы не обойдемся без жесткой стрельбы.