После ужина я проводил их в комнату и мог считать себя свободным до утра…

Я проснулся глубокой ночью, и, как всегда, вылезать из теплого, нагретого мешка страшно не хотелось. Постарался вернуть сон, убеждая организм в том, что он может отдыхать еще несколько часов, но ничего не получилось. Пришлось вставать, выползать из уютной норы, в темноте нащупывать ботинки у топчана и плестись в коридор, наполненный запахом керосина. В круге света от фонаря виднелись одинаковые двери, за которыми слышалось тяжелое дыхание, храп и привычный кашель…

Пока я добирался до туалета и обратно, успел окончательно прогнать сон.

В окне на втором этаже были видны вершины Западного Предела и Кангри, выступающие из темноты над неровной чашей долины. В свете луны их пики окружало нереальное призрачное сияние. Молчаливые и ледяные, они смотрели на притихший поселок, и ветер сдувал с их склонов длинные шлейфы снега.

За стеной скреблась крыса. Она почуяла мое приближение и затихла, но, как только я прошел мимо, зашебуршилась с удвоенной силой, явно пытаясь прогрызть тонкую фанерную перегородку насквозь.

Я почти добрался до своей комнаты, как вдруг услышал вопль, наполненный ужасом и болью, сменившийся громким голодным рыком.

Кашель, храп и сонное сопение мгновенно смолкли, зазвучали изумленные, испуганные, невнятные голоса, в ближайшей комнате раздался грохот. Похоже, кто-то упал с кровати.

Я схватился за нож, с которым предпочитал не расставаться, и быстро пошел к лестнице. Дверь в номер Тиссы, Джейка и Дика открылась, я едва не столкнулся с девушкой, шагнувшей в коридор.

– Рай, что?.. – начала было она, но я толкнул ее обратно, велев:

– Не выходи. Оставайся там.

Поднявшись по лестнице, я почувствовал в тяжелом воздухе новый запах. Едкий и тревожный. Но не успел подойти ближе.

Навстречу выпрыгнула растрепанная хозяйка лоджа, вцепилась в мою руку с ножом и забормотала тревожно:

– Не надо! Не входи! Рай-джи, не входи!

– Пемба, что случилось?

– Кенцинг привел людей. Вчера. Двоих. Перед тобой пришел. – Она настойчиво отталкивала меня от комнаты, дыша тяжело и взволнованно, в свете моего фонаря ее глаза блестели, как два осколка стекла. – Я их пустила. Место дала хорошее, рядом с печкой. Откуда же мне знать, кто они такие… Он ведь сам их привел… А ты не ходи туда. Только он отвечает за тех, кого привел. Пусть уж они там между собой… Больше ведь никого не тронут. Твои иностранцы в безопасности.

Она смотрела на меня умоляюще, боясь, что я все же пойду и выпущу ужас, поселившийся в лодже.

Это было все то же правило. Ни один кайлатец никогда не пустит в свой дом или отель чужака, если тот пришел без сопровождения местного. Ответственность за гостей лежала на тех, кто их привел. Ведь они могут оказаться не теми, за кого себя выдают.

«Жители Кайлата очень трепетно относятся к домашнему очагу, – говорил Уолт. – Это место считается для них священным, поэтому они никогда не пустят в дом чужого». На самом деле все оказалось гораздо проще – никто из местных не хотел, чтобы ему распороли горло в собственной кровати.

Кенцинг привел людей, которые оказались не людьми. И теперь они убили его. Если бы хозяйка впустила их без сопровождения гида – скорее всего, большинство постояльцев и она сама были бы уже мертвы.

– Ему теперь не поможешь, – сказала Пемба твердо, продолжая сжимать мою руку. – А у тебя свои. Займись ими.

Она была права. Я убрал нож, спустился вниз и тут же увидел трекеров, засыпавших меня тревожными вопросами:

– Что-то случилось?

– В чем дело?

– Кто кричал?

– Все в порядке, – ответил я им всем сразу. – Никаких причин для беспокойства.

– Рай, что происходит? – требовательно произнесла Тисса, пристально глядя на меня.

– Ничего. Идите спать. Завтра рано вставать. Джейк, вам надо выспаться. Тисса, прошу тебя…

С трудом мне наконец удалось отправить их в комнату. В коридоре остался лишь Дик.

– Ну, так что, одному из трекеров приснился кошмар? – презрительно ухмыльнулся он. – О том, как его режут на кусочки?

– Может быть, – невозмутимо ответил я.

– А может быть, это происходит на самом деле? – Он угрожающе приблизился, явно испытывая желание вытрясти из меня правду.

– Это Кайлат, горы, – произнес я по-прежнему спокойно. – Здесь происходит много странного. Необъяснимого. Сейчас опасности нет. Поэтому тебе лучше довериться мне и пойти лечь спать.

Несколько мгновений он смотрел на меня исподлобья, словно пытаясь решить, как вести себя дальше. Затем пренебрежительно пожал плечами, развернулся и ушел к себе, захлопнув дверь.

Монджо

Утром я так и не узнал, кто из туристов убил гида. Расстроенная хозяйка лоджа только махнула рукой на мои вопросы:

– Вошла в комнату, а там уже никого. Лишь окно нараспашку. Так ночью и ушли.

– Что с Кенцингом?

– Ничего, – она сердито шмыгнула носом, – того, что от него осталось, не хватит даже на подношение богине-защитнице.

– Не знаешь, кто это сделал?

– Не знаю. Иностранцы как иностранцы. Они все на одно лицо.

Она отвернулась от меня, показывая, что разговор закончен, и занялась приготовлением завтрака.

Наблюдая за трекерами, торопливо выходящими из лоджа, я думал о том, что вчера ночью любой из них мог оказаться злобным существом. Но я никогда не слышал, чтобы «люди из большого мира», не местные, теряли в Кайлате разум настолько, чтобы превращаться в кровожадных чудовищ. Что могло на них так повлиять?

Я поделился своими размышлениями с хозяйкой, но у нее не было охоты продолжать эту тему. Она боялась, что новости о произошедшем в ее лодже ночевавшие разнесут по всей дороге, до самого Горак Шепа. И теперь никто не снимет у нее жилье.

Тшерингу, поджидающему меня у нагруженных эбо, не терпелось обсудить случившееся ночью. И, скороговоркой выложив мне свои красочные, но малореальные предположения по этому поводу, он велел:

– Ты своим иностранцам ничего не говори. Соври что-нибудь.

– Что, например? – с искренним интересом спросил я, поглаживая довольно фыркающего Второго по косматой голове.

Кайлатец задумчиво почесал в затылке, сдвинув на лоб бейсболку, и просиял.

– Когда я не знаю, что сказать белым, делаю так… – Он скорчил идиотически-благостную физиономию и, улыбаясь во весь щербатый рот, несколько раз поклонился. Затем снова заговорщицки уставился на меня и продолжил инструктаж: – Но если не действует, делаю вид, что перестал понимать на международном. Знаешь, очень помогает.