Инесса. В числе прочих имен вы, кажется, упомянули имя Фрескас?

Вотрен. Да, Фрескас — название второй копи, которую разрабатывает дон Кардаваль. Но обо всем, чем герцог ему обязан, вы узнаете из писем, которые я вам привез. Они у меня в бумажнике. Где мой бумажник? (В сторону.) Прекрасно клюнули на старика Амоагоса! (Вслух.) Позвольте вызвать кого-нибудь из моих слуг?

Герцогиня знаком велит Инессе позвонить.

(Герцогине.) Разрешите мне, герцогиня, сказать несколько слов... (Лакею.) Прикажите моему негру... Впрочем, нет, он понимает только свое варварское наречие. Помашите ему — пусть придет сюда.

Де Кристоваль. Деточка, оставь нас на минутку.

Входит Ляфурай.

Вотрен. (Ляфураю). Хихи popo флури.

Ляфурай. Хоро.

Инесса. Папенькино доверие делает вас и без того желанным гостем; но вы рассеяли все наши тревоги — и за это я вам особенно благодарна, генерал.

Вотрен. Бла... благодарны! Но, говоря откровенно, сеньора, это я неоплатный должник вашего славного батюшки — раз мне посчастливилось видеть вас.

Ляфурай. Хо.

Вотрен. Каракас, и мули хоро, фистас, ип сури.

Ляфурай. Сури хоро.

Вотрен. Сударыни, вот письма. (Ляфураю, шепотом.) Пошныряй по передней и по двору, рта не разевай, уши навостри, рукам воли не давай, все высмотри и пронюхай.

Ляфурай. Ия, майн хэр.

Вотрен (в бешенстве). Сури хоро, фистат.

Ляфурай. Хоро. (Шепотом.) Вот документы Ланжака.

Вотрен. Я против освобождения негров; когда мы их лишимся, придется превращать в негров белых...

Инесса (герцогине). Позвольте мне, маменька, уйти, я хочу прочитать папенькино письмо. (Вотрену.) Генерал... (Кланяется ему.)

Вотрен. Обворожительна! Дай ей бог счастья!

Инесса уходит; герцогиня провожает ее до двери.

Герцогиня де Кристоваль и Вотрен.

Вотрен (в сторону). Если бы Мексика видела, как я выступаю от ее имени, она, пожалуй, приговорила бы меня к пожизненным посольским разъездам! (Вслух.) Ах, простите, сударыня, у меня столько забот!

Де Кристоваль. Кому же и иметь заботы как не вам, дипломатам!

Вотрен. Присяжным дипломатам, хотите вы сказать? Я же надеюсь быть и остаться человеком военным, а следовательно, прямодушным. Добиваясь успеха, я прибегаю к единственному оружию — откровенности. Но мы с вами наедине, поговоримте. У меня немало деликатных поручений.

Де Кристоваль.. Вы привезли такие новости, которые не должна слышать моя дочь?

Вотрен. Пожалуй. Приступим прямо к делу: сеньора молода и прекрасна, она богата и знатна; у нее найдется вчетверо больше женихов, чем у любой другой. Руки ее, вероятно, ищут многие. Так вот — ее отец поручил мне узнать, не отметила ли она кого-нибудь своим особым вниманием?

Де Кристоваль. С человеком откровенным, генерал, и я буду откровенна. Ваш вопрос так необычен, что я не могу на него ответить.

Вотрен. Смотрите! Мы, дипломаты, во избежание ошибки всегда истолковываем молчание в дурном смысле.

Де Кристоваль. Сударь, вы забываете, что речь идет об Инессе де Кристоваль!

Вотрен. Итак, она ни в кого не влюблена. Прекрасно! Значит, она охотно подчинится отцовской воле.

Де Кристоваль. Как? Неужели муж обещал кому-нибудь руку нашей дочери?

Вотрен. Вот видите! Ваше волнение выдает вас. Значит, она уже сделала выбор? В таком случае я так же боюсь спрашивать, как вы — отвечать. Ах, если молодой человек, в которого влюблена ваша дочь, иностранец, богатый, без семьи, скрывающий свое происхождение...

Де Кристоваль. Вы произнесли имя де Фрескас. Именно так называет себя юноша, который ухаживает за Инессой.

Вотрен. Уж не зовут ли его Раулем?

Де Кристоваль. Да, Рауль де Фрескас.

Вотрен. Стройный молодой человек, умный, изящный, лет двадцати трех?

Де Кристоваль. И с манерами, которые не даются даже воспитанием.

Вотрен. И до такой степени романтичный, что ему захотелось, чтобы в нем полюбили его самого, не зная об его огромном состоянии. Ему, видите ли, нужен брак по влечению сердца! Словом, безумец! Молодой Амоагос — а это не кто иной, как он...

Де Кристоваль. Но имя «Рауль»...

Вотрен. Не мексиканское? Вы правы! Так назвала его мать, француженка, эмигрантка, урожденная де Гранвиль, приехавшая из Сан-Доминго. И этот сумасброд любим?

Де Кристоваль. Его предпочитают всем остальным.

Вотрен. Но распечатайте письмо, прочтите, сударыня, и вы увидите, что сеньоры Амоагос и Кристоваль дали мне все полномочия устроить этот брак.

Де Кристоваль. Ах, позвольте мне, сударь, позвать Инессу. (Уходит.)

Вотрен один.

Вотрен. Здешний мажордом мною подкуплен, так что если настоящее письмо и придет, его вовремя перехватят. Рауль слишком горд, чтобы снова появиться здесь; к тому же он обещал мне подождать. Итак, я хозяин положения. А когда Рауль станет принцем — предков у него будет хоть отбавляй; уж об этом мы с Мексикой позаботимся.

Вотрен, герцогиня де Кристоваль и Инесса.

Де Кристоваль (дочери). Детка моя, вы должны поблагодарить генерала. (Во время разговора Инессы с Ветреном читает письмо.)

Инесса. Благодарить вас, сударь? А папенька пишет, что в числе других дел вам поручено выдать меня за некоего сеньора Амоагоса, не считаясь с моими склонностями.

Вотрен. Успокойтесь. В Париже его зовут Рауль де Фрескас.

Инесса. Рауль де Фрескас? Так это он? Но почему же он так упорно молчит?

Вотрен. Неужели старому воину объяснять вам, что происходит в сердце юноши? Он хочет любви, а не послушания; он хочет...

Инесса. Ах, сударь, я накажу его за эту скромность и за недоверие. Вчера он предпочел снести оскорбление, а не назвал имя своего отца.

Вотрен. Но, сеньора, ведь он еще не знает — считается ли его отец государственным изменником или освободителем Мексики.

Инесса. Маменька, слышите?

Вотрен (в сторону). Как она его любит! Бедняжка, грех такую не обмануть.