Мы откланялись друг другу. Тарасов протянул мне руку, но я сделал вид, что не заметил этого жеста, и быстро вышел из комнаты в холл, а оттуда — к стальной двери, обшитой кожей, с навешанными на нее громоздкими замками.

Едва дверь квартиры захлопнулась, и я подошел к лифту, как его створки, лязгнув металлом, разошлись в стороны, и из кабины вышла молодая женщина. Не ожидая столь решительного появления здесь человека, я отскочил в сторону, и от этого движения женщина вздрогнула, вскинула на меня красивые тревожные глаза, подошла к двери, из которой я только что вышел, на мгновение замерла перед ней, делая вид, что ищет в сумочке ключи. От ее расклешенной норковой шубки веяло свежестью мороза и запахом дорогих духов. Потрясенный появлением здесь человека, которого где-то совсем недавно видел, я сделал несколько замедленных шагов по ступеням вниз, остановился и вполоборота повернулся к женщине.

Она тоже посмотрела на меня через плечо, явно пытаясь вспомнить, где могла меня видеть. И тут до меня дошло, что эта та самая дама, которую я встретил в особняке, когда бродил по коридору в поисках бритвы, и разговор которой с Жоржем я подслушал через форточку. Значит, это жена Тарасова. Не только красивая, чертовка, но и умная, точно предугадала, что муж нажрется на презентации.

Добрый вечер, — сказал я, чувствуя, как мое лицо расплывается в глупой улыбке.

Добрый, — холодно ответила дама, снова опуская изящную руку в сумочку, но не рискуя повернуться ко мне спиной.

Черт меня дернул ввязаться с ней в разговор!

— А вам не кажется, что судьба нарочно скрещивает наши пути?

Не кажется, — все так же немногословно ответила дама и без особого любопытства добавила: — Что вы здесь делаете?

Вас жду, — ляпнул я.

Напрасно, — тотчас ответила дамочка и звякнула ключами. — У меня нет никакой необходимости встречаться с вами.

Труба, подумал я, она меня продаст. Сейчас спросит у мужа: зачем к тебе приходил Цончик? А Тарасов выпучит глаза и рявкнет: какой к чертовой матери Цончик! Это же был Вацура!..

Ноги сами понесли меня вниз. Я помахал дамочке рукой. Она уже поднесла ключ к замочной скважине, но опять повернулась ко мне и тихо сказала:

— Постойте!

И сама спустилась ко мне, взяла под руку и повела вниз. Сейчас я совсем не был настроен прогуливаться с женщиной, но воротник ее шубки так дразняще щекотал мне шею, дурманящий запах духов так кружил голову, что я мысленно наплевал на все опасности, расслабился и стал получать удовольствие.

Мы вышли из подъезда на улицу. Дамочка потянула меня в сторону и кивнула на скамейку в кустах, почти полностью засыпанную снегом. Я обратил внимание, что она была в тонких туфлях-лодочках и тем не менее зашла в сугробы, остановилась и повернулась ко мне. Она меня заинтриговала. Во мне взыграло любопытство. Дамочка уже собиралась что-то сказать, как совсем некстати в моем нагрудном кармане запиликал телефон. Я сделал вид, что не услышал сигнала. Дамочка, приоткрыв ярко накрашенный рот, настороженно взглянула на мою куртку.

Кажется, у вас звонит телефон, — сказала она.

В самом деле, — пробормотал я и полез за трубкой.

Едва я нажал кнопку «TALK», как из микрофона, словно вода из душа, полился поток невнятного крика Тарасова:

— Черт тебя подери, Цончик! Почему не сразу отвечаешь? Ты спал? Он только что у меня был. Я не ожидал от него такой наглости. Немедленно к моему дому! Со скоростью света! Парни уже прочесывают район от станции вверх по Булатниковской. Ты перекрой дорогу от МКАД до моего дома! Взять его живым! Связать, как дурного пса, и ко мне на дачу! Выбить из него правду любыми способами!..

Я покосился на дамочку. Вряд ли она могла услышать словесный поток своего мужа — я достаточно плотно прижимал трубку к уху, да еще повернулся к ней боком.

— Будь осторожен, у него пистолет. Позвоню через полчаса. Из-под земли его достать!

«Говнюк, — подумал я. — Обещал три дня Вацуру не трогать. Хотя, наивно было надеяться на то, что он сдержит слово».

— Слушаюсь, шеф! — ответил я и отключил телефон. Дамочка закурила тонкую сигарету с золоченым ободком. Я вопросительно взглянул на нее, заталкивая трубку в карман.

Вы работаете у моего мужа? — спросила она. Я кивнул.

Значит, вы мой друг? На вас можно положиться?

— Во всей Москве вы не найдете более преданного вам человека, — ответил я, не понимая, почему так решил.

Дамочка внимательно посмотрела на мое лицо через матовую ленту сигаретного дыма.

— Это хорошо, — ответила она. — И потому я надеюсь, что вы… — Она очень трудно подбирала нужные слова. — Дело в том, что Павлу Григорьевичу будет очень неприятно узнать, что я сегодня была у Жоржа. Они хоть и друзья, но… Павел очень ревнив…

«Да ты же сама заглатываешь мой крючок!» — подумал я и театрально прижал руку к груди:

Кажется, вас зовут Вика?.. Я хочу вам сказать, Вика, что не в моих правилах рассказывать шефу о том, о чем меня не спрашивают. Теперь же я буду хранить вашу тайну, как свою собственную.

Это, собственно, не тайна, — Вика взмахнула тонкой рукой, обтянутой черной перчаткой. — Просто не хочется огорчать близкого мне человека.

Я все понимаю.

Вы мне нравитесь, — сказала Вика, взяла мою ладонь и вдруг, к моему удивлению, поднесла ее к своим губам и поцеловала мой указательный палец.

— Мой муж, оказывается, скрывал от меня такого красивого и сильного мужчину… Вы замерзли?

Она меня шокировала, и я не знал, что ответить. В итоге пожал плечами и кивнул.

— Я вас согрею…

Она прижала мою ладонь к своей груди, и я почувствовал сквозь шубу ее тело.

— Я жалею только о том, — с трудом вымолвил я,

— что у меня сейчас нет времени.

— А послезавтра будет? — недвусмысленно спросила Вика.

Наверное… Скорее всего, будет… Да конечно же будет! — поправился я.

Тогда я позвоню вам на мобильный. Ближе к вечеру. Договорились?

Договорились. Только я не знаю, какой у меня номер. Ваш муж…

— Я позвоню, — перебила меня Вика. — Все, расстаемся. Целуйте!

Она приподняла подбородок. Я поцеловал ее холодные губы, с трудом сдерживая деформацию лица

— уж очень дамочка вела себя лихо. Вика, ступая по своим следам, быстро пошла к подъезду и скрылась за дверью. «Вот же хитрая баба! — подумал я, все еще ощущая во рту вкус губной помады. — Кажется, она намерена сделать меня своим любовником, чтобы отбить у меня желание рассказывать Тарасову о ее связях с Жоржем».

Удовлетворенный этим выводом, я пошел через кусты на дорогу, но не успел выбраться из сугроба, как меня ослепил свет автомобильных фар. Машина на скорости вырулила с переулка и понеслась прямо на меня. Я почувствовал пустоту внизу живота, как бывает, когда поднимаешься на большую высоту. Войти в роль Цончика оказалось гораздо проще, чем выйти из нее. Увлеченный мыслями о Вике, я словно забыл о том, что не я ищу Вацуру, а меня ищут, чтобы «связать, как бешеного пса».