Манн получил американское гражданство в 1959 году. В 82-м написал книгу воспоминаний, в которой рассказал о своем знакомстве с «кембриджской троицей», но ни словом не обмолвился о своей разведывательной работе на Москву. От любых попыток обвинить его в шпионаже категорически отказывался, как и от многочисленных просьб дать интервью прессе.

Думаю, что в данном случае речь скорее идет об одном из атомных шпионов, а не о шестом члене кембриджской группы. Такой поворот, наверное, ближе к истине. И вот почему, судите сами. Дата вербовки Уилфрида Манна (1930) и место учебы (Лондон, Имперский колледж), указанные Лоуни, ни по времени, ни по месту не подходят для кембриджской операции советской разведки. Наши резиденты в Англии в середине 30-х годов — Рейф, Дейч и Орлов — формировали эту группы из выпускников Кембриджского университета. Всего в ней было, как я уже упоминал, 17 человек. Поименный и полный список этой группы по-прежнему является государственной тайной.

Но были и другие разведгруппы в ту пору, созданные советской разведкой на «Острове», например оксфордская. О ней до сих пор вообще практически ничего не известно. Ведь не случайно говорят, что история разведки — это история провалов. Мы знаем лишь то, что стало достоянием гласности вследствие предательства или провала разведчика. Об успешных операциях и агентах, не расшифрованных противником, нам знать не дано.

Теоретически Манн вполне мог быть членом одной из нелегальных атомных резидентур советской разведки. Они активно работали в США, Англии и Канаде в 1940-50-е годы. По некоторым данным, число наших агентов в них шло не на десятки, а на сотни человек.

Так что тот факт, что Манн оказался завербован нашей разведкой, был знаком и сотрудничал с Дональдом Маклином, еще не значит, что он входил в состав кембриджской разведгруппы.

В последние годы в связи с именем Гая Берджесса неизменно возникает упоминание о каком-то тайном замысле советской разведки ввести его в дом Черчиллей.

Племянница Черчилля Кларисса

Наверное, речь идет о задании Центра соблазнить племянницу премьер-министра Уинстона Черчилля Клариссу, которую Берджесс достаточно хорошо знал. Гай получил это задание в 40-м году. Клариссе было 20 лет. А ему тогда первому из «Кембриджской пятерки» удалось проникнуть в английскую разведку МИ-6, в управление «Д», занимавшееся пропагандой и подрывной деятельностью. Там он продолжил карьеру разведчика в качестве журналиста под крышей Объединенного комитета по радиовещанию, проще говоря — Би-Би-Си. Убежденному гею, Берджессу, наверное, трудно было преуспеть в качестве женского угодника.

Успех этой операции, по соображениям Москвы, мог обеспечить ее агенту надежное прикрытие в разведывательной деятельности. Но, несмотря на настоятельную рекомендацию Центра, Берджесс не слишком старался преуспеть в роли Ромео. В итоге задание это так и не было выполнено. И Кларисса уже много позже — в 1952 году — вышла замуж за соратника своего дяди и будущего премьер-министра страны сэра Энтони Идена.

Кларисса, а теперь уже графиня Эйван, в свои 95 лет до сих пор здравствует и несколько лет назад даже выпустила книгу мемуаров «От Черчилля до Идена». В ней, правда, ни слова не сказано о романе со «Сталинским англичанином».

Личное дело агента «Медхен» (псевдоним Гая Берджесса) в архиве Службы внешней разведки РФ по-прежнему остается под грифом «совершенно секретно». Значит, об этом заказном романе, о тайной операции НКВД и ее невыполнении мы еще нескоро узнаем.

Но Берджесс тем не менее добился благосклонного отношения к себе премьер-министра страны. Вместо Клариссы он решил получить «прикрытие» непосредственно от самого сэра Уинстона. Их первая встреча состоялась еще 1 октября 1938 года, на следующий день после возвращения из Мюнхена в Лондон британского премьера Невилла Чемберлена, привезшего Англии «мир» с Гитлером.

И Черчилль, и Берджесс ненавидели Гитлера и презирали Чемберлена. И это сближало их, хотя Берджесс был на 40 лет моложе своего визави. Они провели за виски и разговорами целый день в доме Черчилля в Чартвелле. И подружились. Сэр Уинстон был в восторге от знакомства с замечательным молодым человеком, которого он впоследствии расхваливал друзьям и знакомым при первом удобном случае. При расставании Берджесс получил в подарок книгу речей Черчилля и «карт-бланш» на визиты к нему при малейшей на то необходимости. Это был знак наивысшего уважения и расположения сэра Уинстона, которым он мало кого жаловал.

В архиве Би-Би-Си сохранились записи бесед Черчилля с Берджессом. Они и сейчас представляют немалый интерес. Думаю, что отдельные сообщения об этих встречах, но составленные в совершенно ином ключе, получал и резидент НКВД в Лондоне, а через него, естественно, и московский Центр.

В последние годы британские архивы рассекретили ряд материалов, касающихся работы «кембриджской пятерки». И они упоминаются в книге Лоуни. Например, дневники одного из руководителей британской контрразведки Гая Лидделла стали доступны для историков в 2012 году.

Страницы из дневника Гая Лидделла

Лидделл был другом и коллегой Берджесса и Бланта по совместной работе в МИ-5. Бедняга серьезно пострадал из-за этой дружбы, попав под подозрение «ловцов шпионов». Правда, не он один. И Роджер Холлис, шеф МИ-5, и его зам, Грэм Митчелл, — все они оказались «под колпаком» своих коллег по работе, лишились должностей и были обвинены в измене. Лидделла с подачи известного писателя и историка разведки Джона Костелло вообще какое-то время считали «пятым человеком» в кембриджской группе. Тогда — в 70-е годы — еще не было раскрыто имя пятого кембриджца Джона Кернкросса. Но дневник Лидделла интересен, на мой взгляд, лишь для понимания той степени растерянности и бессилия, в котором оказались британские спецслужбы в самый разгар «холодной войны», пытаясь противостоять советской разведке.

Недавно были положены в открытый доступ и воспоминания Энтони Бланта. Как известно, он дружил с Берджессом еще со студенческой скамьи. Эти мемуары, по мнению некоторых историков, были подвергнуты цензуре. Их открыли для читателей шесть лет назад. Рукопись мемуаров хранилась к тому времени в Британской национальной библиотеке уже четверть века. Ее передал в июле 1984 года (через год после смерти автора) анонимный даритель, пожелавший остаться неизвестным. Однако он выставил одно условие: доступ к мемуарам должен быть запрещен в течение 25 лет.

Воспоминания Бланта власти в Англии ожидали с нескрываемым беспокойством. Вдруг опять всплывет нечто скандальное. Но, как выяснилось, опасения были напрасны. В рассекреченных материалах автор говорил в основном о своих эмоциональных переживаниях, писал много лестного о своем друге Берджессе, но не приводил никаких деталей собственной шпионской активности. Многим это показалось странным. Возникло предположение, что мемуары Бланта были, как говорят англичане, «doctored» — подвергнуты цензуре. Думаю, все много проще. Вряд ли вообще следует рассчитывать найти нечто особо секретное и скандальное в дневниках разведчика. Для такого поиска нужны иные источники.