Кот шмякнулся на раскатившиеся дрова, почуял под когтями что-то мягкое (щеку и плечо хозяина), от потрясения это мягкое крепко разодрал и с дурным мявом дунул через двор к бане.

Оглушенный неожиданным градом тяжелых поленьев и резкой болью, Уншис тупо заворочался, попытался сбросить с себя дрова и сесть… и тут на него рухнула Тхаи. Прямо на голову – своей увесистой задницей.

Это зрелище так потрясло Нитху, обернувшуюся на крик, что она едва не упустила момент, когда ее собственный враг, пересилив боль, протянул к ней окровавленные лапищи, дрожащие от ненависти.

Замахиваться и бить мерзавца кувшином по голове было поздно. Охотница резко, снизу вверх выплеснула врагу в рожу то, что еще уцелело в кувшине.

Крепкое вино обожгло глаза и свежие раны, негодяй пошатнулся. Нитха метнулась прочь. Пробегая мимо разворошенной поленницы, девушка схватила за руку Тхаи:

– Живо! Бежим!

Обе наррабанки не перебежали – перелетели двор! Но у калитки их ждало страшное разочарование: на крепких петлях висел тяжелый замок.

Братья основательно защитили свое хозяйство от царящего снаружи беспорядка!

В запале Нитха рванула замок… глупо, конечно же, глупо…

– Сзади! – прокричала по-наррабански Тхаи.

Охотница обернулась.

На нее надвигался старший из насильников-братьев. Страшный, окровавленный, с разбитым лицом и багровыми глазами. В руках он держал топор, прихваченный у поленницы.

Шла месть. Шла смерть.

Тхаи, прижавшись к калитке, молилась вслух.

Нитха быстро огляделась. У забора, ближе к грядкам, стояла оставленная кем-то лопата с налипшими комьями земли. Охотница бросилась к ней, схватила с тем же чувством, с каким воин перед битвой выхватывает из ножен меч.

Топор взлетел и опустился. Нитха увернулась от удара и нанесла свой. Она целила в голову ребром лопаты, она била, чтобы убить!..

Рукоять крутанулась в ладонях, непривычное оружие ударило плашмя. Впрочем, и плашмя по сломанной переносице… о-о, это не было нежной лаской!

Насильник без чувств грохнулся к ногам юной наррабанки.

– Второй! – пронзительно крикнула Тхаи, прервав молитву.

Нитха сама уже видела, что через двор к ней бредет Уншис – с распухшим носом, с расцарапанной рожей.

Это зрелище не казалось девочке забавным. Что за дрын в руке у гада? Оглобля, что ли? Да, от этого лопатой не отмашешься!

И тут юную Охотницу осенило: она приставила лопату к горлу лежавшего без сознания насильника:

– Шаг сделаешь – и у тебя нет брата!

На миг обожгла ужасная мысль: а если младший мерзавец обрадуется случаю стать единственным хозяином дома и двора?

Но, похоже, братья жили дружно. Младший остановился и прохрипел с черной злобой:

– Не трожь, сучка наррабанская! Я за него тебя в клочья порву и свиньям скормлю!

– Обойдемся без крови, – жестко сказала Нитха. – Принеси ключ. Мы отопрем калитку и уйдем.

Уншис чуть помешкал, затем молча швырнул оглоблю наземь и направился к дому.

Тхаи тихонько заплакала.

– Держись! – сердито сказала Нитха. Она догадывалась, что сейчас рабыню нельзя жалеть. – Разнюнишься – косу выдеру!

Тхаи перестала хлюпать носом.

Ждать им пришлось недолго. Уншис спустился с крыльца, подошел к калитке, швырнул под ноги «гостьям» ключ. Тхаи поспешно подняла его, загремела замком.

Когда калитка распахнулась, открывая путь к свободе, Тхаи осмелела настолько, что выдала гневную фразу по-наррабански и зло плюнула себе под ноги.

Нитха с наслаждением перевела:

– Да отвиснут ваши мужские причиндалы жалко и бессильно, подобно раздавленным жабам, и да станут они посмешищем для той, которая не побрезгует разделить ваше ложе!

Когда над лесом гремит гром и клокочут потоки дождя, кто расслышит писк пичуги, укрывшейся в ветвях?

Когда город берется за оружие и бредит огнем и кровью, кто расслышит крик женщины, донесшийся из-за ставни каменного дома?

Однако услышали!..

Шенги с учеником шли в условленное место встречи с потерявшимися друзьями – в таверну «Лепешка и ветчина».

– Как рука, не болит? – на ходу заботливо спросил учитель.

Дайру сжал и разжал пальцы:

– Ноет, но слушается… я все думаю про рукопись. Зачем она им понадобилась? Домой вернемся – погляжу повнимательнее.

– Погляди, – рассеянно кивнул учитель, которого сейчас больше беспокоило другое. – Как бы Нургидан не влез в заваруху…

– Зачем ему? – быстро отозвался Дайру. – Король ему ничего не сделал, до кораблей ему дела нет…

Утешение прозвучало неубедительно. Охотник и его ученик знали: для Нургидана не требуется серьезной причины, чтобы влезть в драку.

– А Нитха-то, глупая девчонка! – сокрушался Шенги. – Говоришь, убежала от Рахсан-дэра?

– Он ее наверняка догнал! Может, оба ждут нас в трактире… Нам прямо или свернуть?

– Свернуть. Это улица Старого Менялы… На миг от вас нельзя отвернуться. А тут еще эта шайка на наши головы. Рукопись им подавай…

– Причем тащатся за нами от Издагмира. Это ведь они пытались забраться в нашу башню, сами сказали! Я им соврал, что рукопись сгорела.

– Правильно сделал. Хотел бы я знать…

Шенги оборвал фразу, остановился, глядя на дом – солидный, двухэтажный, из серого камня.

– В чем дело, учитель?

– Ты ничего не слышал?

– Нет, а что?

– В доме кто-то позвал на помощь.

Дайру недоверчиво глянул на хмурый особняк:

– Вроде тихо. Может, там муж с женой не поладили?

– И верно… К таким сунься – потом сам виноват окажешься.

Шенги мысленно выругал себя. Надо думать о пропавших учениках! И о Рахсан-дэре, который очутился в чужом городе в день бунта.

– Найдем наших, переждем суматоху в трактире, а потом… Стой! Сейчас – слышал?

Дайру встревоженно кивнул.

Да, он слышал пробившийся сквозь прикрытые ставни голос 7женщины: «Люди, помогите!..» И вскрик, полный боли и смертного ужаса. Вскрик, резко оборвавшийся…

Если это семейная ссора, то что там за муж такой?..

Шенги уже взбежал на крыльцо. Схватился за дверной молоток: массивная фигурка барана на цепочке. Хотел постучать, но вдруг замер… прислушался к чему-то – не в доме, а в себе, в своей душе… И опустил молоток.

У Подгорных Охотников с годами развивается чувство опасности. А кто не может похвалиться тем, что заранее чует беду, тот, как правило, вообще ничем похвалиться не может, ибо достается в добычу голодному зверью за Гранью или становится жертвой бесчисленных ловушек, которыми так богаты складки спутанных миров…