А она была здесь, когда мы приезжали сюда в прошлый раз? — спрашивает Кейт, чуть не уткнувшись носом в спину Эми.

Нет, отвечает Эми, здесь тогда никого, кроме нас, не было. Они были в Америке.

Кейт ничего не говорит, но догадывается, что, значит, где-то есть еще и дедушка.

Эми открыла дверь в комнату; Кейт осматривает эту комнату, потом выходит и заглядывает в дверную щелку другой комнаты, в конце коридора. Там большая белая кровать и зеркала вдоль стен. Вернувшись в коридор, она поворачивает ручку еще одной двери.

И зовет туда Эми.

В этой комнате вещей больше, чем в каком-нибудь магазине! Книг здесь почти столько же, сколько в книжной лавке. Их разноцветные корешки тянутся вдоль целой стены. Еще того лучше — потолок в комнате скошенный, и почти весь этот уклон обклеен картинками: сплошь, снизу доверху, и дальше, они перекидываются на другую стену, за кроватью, тянутся, как настенный бордюр, как будто человек, который их прикреплял, просто не мог остановиться. Кейт залезает на кровать, чтобы получше рассмотреть картинки. Тут есть и черно-белые, и цветные. Тут есть фотографии птиц и цветов, а есть и одна очень красивая большая — величиной с журнальный разворот, на ней изображено огромное дерево. Вот женщина лежит на спине рядом с корзинкой для пикника, вот женщина верхом на лошади, женщина с ярко накрашенными губами, у нее хрустальный шар, а внутри него — роза. Вот люди на велосипедах. Женщина в рыцарских латах, а вот кто-то рисует картину, где кто-то летит по воздуху, а вот еще один из тигров летит вокруг женщины, у которой волосы торчат из головы во все стороны, будто она охвачена огнем. А вот старушка с овечьим черепом или чем-то там мертвым над головой. Девочки в старомодных купальниках играют в крикет на пляже. Девушка держит книгу, закусив кончик пишущего пера: эта картинка выглядит совсем старинной, часть ее даже как будто осыпалась, что свойственно старинным картинам. Но это не настоящая старинная картина, только ее изображение. А вот девочка из фильма про волшебника и страшилу, рядом — вереница женщин в ковбойских шляпах. Всякий раз, как Кейт переводит взгляд, она видит новую картинку, какую еще не видела раньше. Некоторые из них — почтовые открытки, некоторые — словно вырезаны из рождественских открыток, особенно те, что с ангелами. Другие вырезаны из газет и журналов, а вокруг них, в промежутках между ними — наклейки из альбомов для всяких вырезок, кажется, будто им сто лет, и все-таки такие даже сейчас можно купить. А одна среди картинок — настоящая фотография, на ней сняты две девушки под какой-то статуей. У статуи есть собака, а сама она выставила руку, защищая глаза от солнца, чтобы лучше видеть. Одна из девушек немножко похожа на Эми. Кейт чуть ли не носом тычется в фотографию, но даже в такой близи не может хорошенько ее рассмотреть: снимок сделан издалека.

Тут нет пыли, говорит Кейт. Даже за кроватью. Пожалуйста, можно я здесь буду спать?

Эми вздыхает. Она глядит на письма и на предметы возле окна. Вдоль всего подоконника стоят красивые, изящные, тонкого фарфора чашки на блюдцах. Эми подходит к кровати, запускает руку в постельное белье — проверить, не сырое ли оно.

Можно, если умоешься и ляжешь сию же минуту, говорит она.

Ну надо же, будто волшебство! Эта комната когда - то принадлежала Эми. Тут даже имя Эми на двери. Маленькая Эми спала здесь! (Только когда я тут бывала, уточняет Эми.) В каждой спальне есть своя раковина. Кейт пускает воду из крана, потом закручивает его, снова пускает воду. Чистя зубы, она замечает целый ряд часов на стене под раковиной: они висят на гвоздиках, подвешенные за ремешки. Одни болтаются на цепочке — часы вроде карманных, но остальные, похоже, наручные, у них ремешки самых разных цветов. Всего их пять штук, и на каждых стрелки замерли в разное время. Карманные часы показывают четверть восьмого. С красным ремешком — одиннадцать минут пятого. Двое коричневых — одиннадцать двадцать пять и десять минут девятого, а маленькие, с золотым циферблатом, — без пяти восемь.

Можно мне взять часы? — спрашивает Кейт у Эми, которая укрывает ее. Одеяло в этой постели — не легкое пуховое, а тяжелое шерстяное, и руки Кейт оказываются притиснуты к бокам.

Нет, отвечает Эми, садясь на краешек кровати, лучше я тебе сказку расскажу. Какую ты хочешь?

Пожалуй, сегодня мне хочется совсем новую сказку, говорит Кейт.

Хорошо, соглашается Эми. А какую новую сказку?

Такую, которую я еще не слышала, смеется Кейт. Она ослабила хватку одеяла и перевернулась на живот. А что на этой фотографии? — спрашивает она, опять увидев перед собой двух девушек и статую.

Эми наклоняется посмотреть.

Это… Она снова садится на краешек кровати и расправляет на Кейт одеяло. Это снимок твоей матери и ее подруги, говорит Эми.

Кейт еще раз переворачивается. Расскажи мне, пожалуйста, об этом, просит она.

А может, об этом? Эми показывает открытку, где женщина в рыцарских латах сидит верхом на коне, держа копье с вымпелами, а люди на заднем плане фотографируют ее. Из этого могла бы получиться неплохая сказка, говорит она. Или об этом? Она показывает еще на что-то, но Кейт не видно, на что.

А можно ту, первую? — спрашивает Кейт.

Первую, говорит Эми, первую. Ладно. Сейчас. Погоди, мне надо подумать. Ага. Ты готова? Например, вот так. Жила-была девочка, и в погожий весенний день отправилась она в лес. Пришла она к речке, и села на берегу, и поглядела в воду.

И увидела в воде саму себя — собственное отражение, сказала Кейт.

Да, правильно, она увидела свое отражение. Но не только. Она увидела, что под ее отражением шевелится еще что-то. Это была рыбка — серебристо-золотистая, блестящая и скользящая в воде. Девочке хотелось есть, и она решила поймать хорошенькую рыбку, принести домой и приготовить на ужин. Поэтому она выдернула ниточку из своего свитера, обвязала ягоду, до которой сумела дотянуться, отломила ветку с дерева, которое нависало над ней, забросила самодельную удочку в реку и поймала рыбку. Но когда она вытащила ее из воды, когда вытянула ее на берег, та ударилась о землю и тут же превратилась в красивую блестящую девочку — она стояла в высокой траве и улыбалась. Девочка-рыбачка не знала, что теперь делать. И пока она растерянно гадала, как же ей быть, та, другая, вынула ягоду изо рта, блеснула в свете от речной воды — и знаешь, что?

Что? — спрашивает Кейт.

Она исчезла, говорит Эми. Растаяла в воздухе, и все. Девочка осталась одна на берегу реки.

А что было потом? — спрашивает Кейт.

Ну вот. Она обшарила травянистый берег. Осмотрелась вокруг. Она искала повсюду. Даже окунула лицо в воду, намочив волосы, и заглянула туда, в глубину речки. Но так и не нашла ее. Тогда она положила ягоду себе в карман, обмотала мокрую ниточку вокруг пальца, завязала ее в узелок и поклялась на этом узелке, что будет искать, если понадобится, всю жизнь ту девочку, которую случайно поймала.

Зачем? — спрашивает Кейт.

Не знаю. Наверное, чтобы пригласить ее к себе пообедать, говорит Эми.