встречались, предприимчивый хозяин даже повесил позже табличку с соответствующей надписью. Правда, впоследствии они разругались, когда каждый стал проталкивать в прессу наиболее выгодную для себя версию событий. Я был в курсе этих встреч, но исходил из того, что конфиденциальный диалог шел через Р. Кеннеди.

После того, как острота кризиса спала, Р. Кеннеди предъявил мне претензии по поводу того, что мы искали другие каналы, помимо его собственного. Он подчеркнул, что Скалли действовал по своей инициативе, без какого-либо одобрения Белого дома, лишь в ответ на обращение сотрудника посольства (который, однако, отрицал – это: по его словам, Скалли сам разыскал его). Об этом же упомянул и президент Кеннеди в своем письме Хрущеву от 14 декабря, заметив, что устанавливать какую-либо доверительную связь через корреспондента телевизионной компании опасно, так как никогда нельзя быть уверенным в том, что это, в конце концов, не попадет в печать.

На этом и закончилась „связь» Фомин – Скалли. Сам Фомин был вскоре отозван в Москву.

Думаю, что объяснялась вся эта история довольно просто: обе разведки искали в момент кризиса контакты между собой. Факт остается фактом, что разведслужбы обеих стран оказались не на высоте в период кризиса. Американская разведка не смогла обнаружить наличие советских ракет на Кубе вплоть до середины октября. Наша разведка не имела в тот момент надежных Источников информации в Вашингтоне. Не случайно сам резидент Фомин отправился в бар-ресторан добывать сведения от корреспондента.

Что же касается Р. Кеннеди, то он неожиданно решил порвать доверительный канал связи через Большакова. Мы узнали, что готовится статья Бартлета и Олсопа о кубинском кризисе, в которой впервые упоминаются имя Большакова и его встречи с Р. Кеннеди. Поскольку Бартлет был близок к Белому дому, Большаков через Р. Кеннеди хотел предотвратить публикацию этой статьи, поскольку она обесценивала на будущее значение их конфиденциальных контактов. Он обратился к Роберту Кеннеди, но неожиданно услышал раздраженный и грубый ответ: „Мы считаем, что в кубинском вопросе нас обманывали все, в том числе и Вы. Использование этого канала в дальнейшем – целиком Ваше дело». Статья была опубликована.

Президент Кеннеди бряцает оружием

Судя по всему, в Белом доме решили пожертвовать каналом с Большаковым, чтобы обезопасить Р. Кеннеди на будущее от возможной критики, что он занимается не своими делами. Одновременно таким образом можно было дополнить версию „обмана» президента в преддверии кубинского кризиса также ссылкой на канал Большакова, который незадолго до возникновения кризиса передал Р. Кеннеди устное сообщение из Москвы об отсутствии на Кубе „наступательного оружия».

В свете этого решено было вскоре отозвать Большакова домой, хотя к нему с нашей стороны не было никаких претензий. Он – в порядке вежливости – зашел к Р. Кеннеди попрощаться. Тот устроил довольно лицемерную сцену прощания со „своим другом», сожалел, что он уезжает и „очень просил» написать ему из Москвы о том, как у него сложатся дела. Большаков вернулся домой, где и продолжал работать еще около 20 лет, после чего ушел на пенсию.

Анатолий Добрынин

Об авторе: Анатолий Фёдорович Добрынин (1919 – 2010), советский дипломат, посол СССР в США, занимавший этот пост почти четверть век. Член ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС.

Карибский кризис

Сколько лет миновало с тех пор! Когда вспоминаю – сам себе не верю: «Неужели прошло уже полвека с тех страшных дней?» А я ведь тогда уже был капитаном советской внешней разведки и находился на боевом посту в Мексике, совсем рядом с эпицентром надвигавшейся катастрофы. Годом позже – в 1963 г. – мне довелось переводить переговоры между Н. С. Хрущёвым и приехавшим в Москву с официальным визитом Фиделем Кастро, в ходе которых оба лидера анализировали плюсы и минусы событий, от которых мир замирал в ужасе и которые, к счастью, уже стали достоянием истории к тому времени. Потом мне дважды довелось принимать участие в трёхсторонних – США, Россия и Куба – научных конференциях, участники которых пытались докопаться до самых скрытых пружин поведения всех фигурантов этого кризиса. Мне посчастливилось слышать оценки Ф. Кастро в одной их этих конференций в Гаване в 2002 г. и там же побеседовать с Робертом Макнамарой, занимавшим пост военного министра США в правительстве Джона Кеннеди в те страшные времена. На основе услышанного и прочитанного у меня сложились свои впечатления, которыми я рад поделиться с читателями родного мне журнала «Русский Дом», отмечающего своё 15-летие.

Кому пришла в голову мысль об установке на Кубе советских ядерных ракет и каковы были причины, породившие эту мысль? Автором этой опасной и в какой-то мере авантюрной идеи был, безусловно, Никита Хрущёв, который в своём близком окружении говорил, что «надо засунуть американцам ежа в штаны». Победа кубинской революции, носившей остро антиимпериалистический характер, предоставляла для этого прекрасные возможности. Эта победа была очень дорога тогдашним руководителям Советского Союза, так как она подтверждала тезис о всепобеждающей силе марксизма-ленинизма. Ведь она была достигнута без какой-либо помощи извне на далёком американском континенте и могла стать важным звеном в цепи подобных революций, которые изменили бы весь дальнейший ход развития человечества. Но эта победа была очень хрупкой, её судьба висела на волоске, что показало вторжение наёмников на Плайя-Хирон в апреле 1961 г. Чтобы гарантировать выживание этой революции, надо было оградить её советским атомным щитом. Так полагал Н. Хрущёв.

Николай Леонов с Фиделем Кастро

Со своей стороны, Фидель Кастро считал, что если Соединённые Штаты размещают свои ядерные силы по всему свету и, в частности, по периметру СССР, то почему не укоротить их амбиции шагами по некоторому уравнению их стратегических преимуществ с возможностями ответного удара по их собственной территории. В защите своей революции кубинцы всегда полагались на свои собственные силы, что и показала их история на протяжении последних десятилетий. «Да, мы не можем победить США, но мы в состоянии нанести ему такой урон, который окажется для него неприемлемым» – таково кредо, которого кубинцы придерживаются в своей доктрине «всенародной войны».

Налицо было совпадение интересов, поэтому советское руководство с согласия кубинских лидеров приняло весной 1962 г. решение о размещении на кубинской территории ракетной дивизии в составе пяти полков, три из которых были вооружены ракетами средней дальности Р-12 (дальность полёта 2,5 тыс. км) и два – ракетами Р-14 (радиус действия – 4,5 тыс. км). В дополнение к ним на остров Свободы прибыла отдельная эскадрилья бомбардировщиков – носителей ядерного оружия Ил-26. Для защиты этих сил от нападения с воздуха на Кубу были направлены 144 установки ракет «земля-воздух» и полк истребителей МиГ-21.

В случае если возникнет угроза нападения на наши ядерные ракеты с