4

в лебедя?[117]— Откинувшись на спинку кресла, царь Телалок расхохотался.

Даже Тесотул захихикал, но тут же сделал серьезное лицо, боясь, как бы царь не счел это неуважением к богам гостей. Однако Телалок продолжал смеяться:

— Тетасилан также любит обращаться в животных, но никогда — в столь приземленных целях. Твоя теология поразительно смешна, Квест. И к тому же эта ревнивая жена! — Он содрогался от хохота.

Мы с Амелием обменялись взглядами. Этот царь вел себя, как римлянин. Во всяком случае, с нами. Когда поблизости появлялись его жрецы, он был серьезен

5

на плоской крыше дворца.

— Так ты говоришь, Земля тоже такая? — спросил Телалок, глядя на полную луну, которая отражалась в море, гладком, как мраморный пол.

— Она действительно такова, — сказал я. — Эратосфен[118]даже измерил ее окружность.

Затем я объяснил царю законы тригонометрии, которые использовал Эратосфен.

Телалок погрузился в раздумья. Долгое время мы сидели молча. Потом он повернулся ко мне:

— А что говорит Эратосфен о вашей презабавной теологии?

— Понятия не имею. Сомневаюсь, что он когда-либо о ней писал.

— А ты? Ты веришь в богов, которые столь похожи на смертных?

Он не переставал меня удивлять. Он действительно напоминал римлянина.

— Нет, — ответил я. — В Риме образованные люди в них не верят.

— Тогда во что вы верите? В нее? — Он указал на луну.

Я покачал головой:

— Нет. Подобно Аристотелю,[119]я верю

6

но это так далеко. Наши корабли не могут доплыть (туда)[120]

Поскольку по профессии я автор детективных рассказов, задача которого придумывать решения всевозможных загадок, у моего издателя появилась безумная мысль поручить мне написать комментарий к этой «римской тайне».

Основное место в фрагментарной хронике Квеста занимают две загадки. Первая — это судьба Овидия после того, как он был приговорен к ссылке (relegatio) (мягкая форма наказания без потери собственности, в то время как изгнание как таковое (exilio) влекло за собой конфискацию всего движимого и недвижимого имущества осужденного) в город Томы на берегу того, что тогда было известно как Понт, а сегодня — как Черное море. Вторая — способ, каким хроникер Квест Фирм Сикул попал на Американский континент. С темой Овидия также связана проблема происхождения Квеста Фирма Сикула, чьим отцом официально был Гай Фирм Сикул, политик и военачальник в эпоху Августа, и наконец, проблема того, каковы истинные причины, почему Август отправил Овидия в ссылку.

Подлинность текста Квеста была многократно подтверждена лабораторными исследованиями (смотри доклад по данному вопросу профессора Кидо Германна Шонберга из Гарвардского университета и профессора Лоррейн Линды Бернсайд из Йелльского университета) и лингвистическим анализом. Учитывая это, я полагаю, что его рассказ об исторических обстоятельствах следует считать заслуживающим доверия, невзирая на то, что его не подтверждают более поздние хроники (например, имена жен Овидия ни в одном другом документальном источнике не упоминаются), и то, что временами его изложение субъективно или не имеет объяснения — например, описание римской системы ведения боя, которой Квест приписывает идею своего изобретения.

Семья Квеста Фирма Сикула не упоминается ни в одной исторической хронике. Крайне маленький Свиток II, Фрагмент 1 (далее ссылки на текст обозначаются сокращениями: Св., Фр.) не сообщает ничего, кроме nomen и cognomen, и только из контекста по ходу повествования мы понимаем, что это имя отца Квеста: его praenomen, Гай, раскрывается в Св. II, Фр. 6.

Мы не знаем в точности, когда родился Гай Сикул, но из текста следует, что он происходил из одной «из старейших и самых богатых (семей) в Риме» (Св. I, Фр. 7) и что во время Гражданской войны всегда был «его [Августа] преданным другом и соратником» (Св. I, Фр. 11). Значит, можно предположить, что, когда в 49 г. до н. э. разразилась Гражданская война, Гаю было по меньшей мере двадцать лет, или, если учесть другие указания в тексте, что его военная карьера уже была на подъеме — возможно, он был значительно старше.