и молодость, которая пока имеет цену. А потом ты сотрешь эту страницу жизни из своей памяти и останешься прежней высоконравственной псевдографиней Устюговой.

Интерьер агентства был выполнен в стиле модерна с элементами неоклассики, очень современно и вместе с тем уютно. На стенах подсвеченные таинственные женские силуэты, на полу большие вазы с декоративными цветами и спиралевидными ветками, в холле мягкие диваны, широкие кофейные столы, огромные окна задрапированы рулонными шторами и полупрозрачной органзой.

— Это центральный вход и гостиная для посетителей. Обычно девочки заходят с черного входа, я тебе покажу потом, там тоже есть большая зала, где мы собираемся по вечерам.

— В агентстве девочки тоже уединяются с клиентами?

— Бывает, — нисколько не смущаясь, ответила Аленка. — Для этого есть пара комнат наверху, хотя обычно встречи происходят в других местах. Задача агентства не обеспечить место для свиданий, а подобрать богатому мужчине на вечерок или более красивую понятливую любовницу по его вкусу.

Мы прошли еще по одному коридору, по стенам которого опять-таки были вывешены черно-белые, иногда цветные фото сексуально изогнутых полуобнаженных женских фигур, и остановились возле двери кабинета. Алена тихонько постучалась.

— Ирина Николаевна, можно войти?

— Да, конечно.

— Добрый вечер, Ирина Николаевна, — тепло поприветствовала подружка хозяйку агентства.

— Здравствуйте, — проблеяла я вслед за Аленой.

— Добрый вечер. — Какой красивый бархатный голос! Ярко-алые женские губы изогнулись в приветливой улыбке.

— Вот девушка, о которой я вам рассказывала.

— Светлана, — растеряно прошептала я и засмущалась. Мне еще никогда не приходилось знакомиться с держательницами борделей.

Женщина была красивой и ухоженной и выглядела на 35, не больше. Уколы красоты и доступность косметических процедур омолаживают не хуже молодильных яблок. Черные волосы, темные глаза, ярко-алые губы — шикарная женщина-вамп, от которой мужики, по моим представлениям, должны штабелями складываться. Ирина Николаевна рассматривала меня более чем внимательным, оценивающим взглядом. Ну, конечно, я ведь теперь товар, которым ей предстоит торговать… вот она и прикидывает стоимость.

— Скажите, она красавица! — защебетала Алена. — Если приодеть, на всамделишную принцессу будет похожа! Глаз не оторвать!

— Светлана, подойди ближе…

Сделала несколько шагов по направлению к стоявшей, словно статуэтка, женщине. Одно неуловимое движение — и в комнате добавилось света. От яркого освещения и рентгеновского взгляда глаз хозяйки захотелось зажмурить глаза, но я подавила в себе слабость и не отвела взгляда… Идеальная бровь хозяйки борделя, или лучше мамочки (избави боже от таких мамаш), словно недоуменно, поднялась вверх.

— Удивительно! Просто удивительно! — произнесли алые губы. И больше ничего… На несколько секунд повисла пауза, заполненная только взаимными изучающими взглядами.

— Алена, выйди, пожалуйста, хочу поговорить с твоей подругой наедине.

— Да, конечно, Ирина Николаевна. Вы только на Светланку не наседайте сильно, она немного гордячка.

— Иди уже! А гордость — непозволительная роскошь при нашей профессии.

Тоже мне профессия — ножки расставлять.

Подружка вышла. Невольно внутренне поежилась. Мне было неудобно, некомфортно наедине с хозяйкой кабинета. Я смущалась и злилась на себя, что смею смущаться, а не казаться равнодушной.

Ирина Николаевна мягко улыбнулась.

— Что ты напряглась, девочка? Я не собираюсь тебя есть.

— Правильное решение, иначе, боюсь, от моих комплексов может несварение желудка случиться.

Держательница борделя усмехнулась, но добавила предельно серьезно:

— Комплексы тоже непозволительная роскошь.

Сколько можно пялиться? Почувствуйте себя, блин, музейным экспонатом! Темные глаза нескромно ощупали мою грудь, талию, бедра, длинные ноги, подъем стопы, а потом придирчиво впились мне в лицо. Надеюсь, она не того… не лесбиянка. Ладошки вспотели, противно, страшно, и норов бушует внутри.

— Удивительно, — снова произнесла роковая женщина — хозяйка модельного борделя «Соблазн».

Интересно, что она увидела во мне такого необычного?! Может, и правда третья сиська начала пробиваться?

Дверь за моей спиной открылась. Оглянулась, надеясь, что вернулась Аленка. Нет, в комнату походкой вразвалочку вошел лысоголовый амбал. Стало почему-то жарко, а легкие перехватило спазмом. Этот точно сожрет и не подавится. Задрожала осиновым листочком, каждой своей гребаной прожилкой. Трусишка зайка серенький...

Я не поздоровалась, поскольку от страха, стыда и других непонятных чувств горло сжало жарким удушающим спазмом.

Он не поздоровался. Зачем? Перед ним всего лишь еще одна продажная девочка агентства. Медленно подошел к сестре и встал рядом. Теперь меня разглядывали две пары очень похожих друг на друга темных глаз. Щеки вспыхнули краснотой, а слезы, будь они неладны, начали туманить глаза, вынуждая смотреть в пол.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​ ‌​‌​​​‌​‌‌‍

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​ ‌​‌​​​‌​‌‌‍— Все-таки пришла... Правильное решение, детка. Такая красота не должна… простаивать, — бритоголовый засмеялся.

Противно. Вскинула вверх подбородок и, позабыв про слезы, горделиво посмотрела на этого амбала. Ирина Николаевна поддержала смех брата циничной ухмылкой. Вот же упырь. Врезать бы ему по его лоснящейся морде, послать куда подальше, сказать что-нибудь колкое в стиле оскорбленной графини. Но это раньше я могла, а сейчас… сейчас надо держать язык за зубами и улыбаться… приветливо улыбаться идиоткой.

— Ну как, Иришка, берем девочку? Скажи, хороша! Вон как глазищи сверкают! Прям сапфиры, не иначе...

— Вы разве знакомы?! — вместо ответа спросила Ирина Николаевна и вопросительно подняла идеально подведенные бровки.

— Видел ее однажды во дворе Аленки, предложил работу, а она фу-ты ну-ты, пальцы гнуты, я девочка приличная, принца жду, сидя на завалинке.

— Принцы выродились, плохая экология, видимо. Зато козлов развелось видимо-невидимо, каждый второй, — и не удержалась — выразительно посмотрела прямо в глаза бритоголового. Пусть знает, что ему никогда не стать первым.

Ирина Николаевна засмеялась. Упырь блеснул темными глазами и тоже заржал.

— Красивая девочка, и чувство юмора присутствует, — похвалила меня хозяйка модельного борделя. — Кроме того, исходя из сведений, которыми нас снабдила Алена, у нее имеются красные дипломы бакалавриата и магистратуры экономического факультета, диплом об окончании музыкальной школы, Светлана прилично говорит на двух языках, французском и английском, а самое интересное, представляешь, она потомственная графиня Устюгова.

Бритоголовый присвистнул.

— Повезло, чистокровная принцесска нам попалась.

— Пожалуйста, давайте в резюме, ила как это у вас называется, не будем упоминать мою родословную.

Нельзя позволить ради возможного привлечения клиентов марать честь рода Устюговых. Папа с дедушкой в гробу перевернутся. Ох, Алена, язык без костей! Надо будет поговорить с ней, чтобы поменьше болтала о том, что ее не касается.

Но ни Ирина Николаевна, ни ее братец Бритоголовушка, ничего не ответили на мою просьбу.

— Знаешь, Юра, для нашей богадельни эта девочка весьма ценное приобретение... — резюмировала хозяйка, обращаясь