Сохранились воспоминания врача Ю. И. Лодыженского, который работал в ортопедическом институте перед началом Первой мировой войны. По его словам: «ортопедический институт считался в Петербурге наиболее богато оборудованным лечебным учреждением после «оттовского» акушерского института, отличавшегося даже излишней роскошью. Наш институт возник по инициативе молодой государыни, при содействии ее массажиста и ортопеда Хорна. Он, как и Вреден, был англичанином и, видимо, в своем деле достаточно опытным и добросовестным работником. Его и назначили первым директором института, который числился почему-то по ведомству внутренних дел и имел хорошо обеспеченный бюджет. Штат его состоял из директора, старшего ассистента, 3-х младших, которые менялись каждые 3 года, врача, заведующего гимнастическим залом и массажем, и врача, заведующего ортопедической мастерской, 6 общинских сестер (Кресто-Воздвиженской общины Красного Креста – по времени своего возникновения она была первой в России) и нужного числа административного персонала, санитаров и сиделок. Те, кто жили в институте, были отлично размещены. Каждая сестра имела свою комнату и пользовалась общей столовой, в начале здесь жили 3 младших ассистента, но потом их комнаты были отведены под палаты. В нижнем этаже размещались: канцелярия, склады, мастерская и замечательно оборудованная кухня. Во втором: амбулатория, лаборатория, рентгеновский кабинет, библиотека (красиво отделанная темным деревом и очень обширная), большой «холл», где посетители надевали обязательные халаты, ординаторская, три большие отдельные палаты (бывшие ассистентские квартиры) и квартира директора. Весь 3 этаж был занят палатами – большими общими и маленькими одиночными, меньшего размера. Затем шли перевязочные, комната врачей и операционные – главная очень большая, в которой, вероятно предполагалось устроить аудиторию, но это не осуществилось. На 4 этаже помещались сестры и другой низший персонал. Всюду царил образцовый порядок, все было выкрашено белой краской и уложено белыми торцами. Этажи были соединены широкими лестницами и лифтом.

Лестницы соединяли коридоры главного здания с боковым корпусом, в котором помещался гимнастический зал, а над ним очень хорошая, уютная церковь, куда стекались по воскресеньям ходячие больные, а лежачие слушали издали церковную службу через широко раскрытые двери. В обширном институтском здании имелось три подъезда: амбулаторный, он же хозяйственный; врачебный и для посетителей; директорский.

В довольно большом саду было несколько хозяйственных небольших построек, а также особое помещение для «опытных» собак и кроликов и экспериментальная операционная и лаборатория.

Старшим ассистентом состоял русский грек Виктор Викентьевич Дуранте. На нем, в сущности, и держался весь порядок в институте, и им же определялись добрые отношения, царившие среди персонала… Все серьезные операции делал Вреден, а Дуранте лишь ассистировал. Работал там и Владимир Александрович Бетехтин… Под его непосредственным наблюдением изготовлялись аппараты для наследника, и Бетехтин сам их примеривал, сопровождая Вредена во дворец.

Ортопедический институт в Петербурге был в то время почти единственным и, во всяком случае, наилучшим оборудованным специальным лечебным учреждением, поэтому к нам стекались по всей России. В институте числилось 70 мест, но при желании число кроватей могло быть удвоено (это было во время войны). Большинство больных лежало бесплатно, также бесплатно производились все операции… всегда было много больных детей».

Еще одной проверенной методикой сбора довольно крупных сумм, направляемых на благотворительные цели, являлись традиционные благотворительные базары. Довольно часто благотворительные базары проводились для сбора денег под конкретные проекты. Например, в 1911, 1912, 1913 и 1914 гг. императрица Александра Федоровна организовала в Ялте четыре больших базара в пользу туберкулезных больных, они принесли «массу денег».[135] Кроме этого, в Ялте императорская семья приняла участие в проведении праздника «Белого цветка» и только в апреле 1911 г. сумели собрать 1 500 000 рублей. Непосредственно в сборах средств принимали участие цесаревич и все великие княжны.

На собранные средства в 1912 г. Морское министерство приступило к строительству в Массандре, близ Ялты, санатория имени императрицы Александры Федоровны для лечения моряков, больных туберкулезом. 29 мая 1913 г. состоялась закладка первого строения – корпуса для лечения офицеров. На освящении 2 апреля 1914 г. присутствовали члены императорской семьи.

На все эти проекты требовались огромные деньги. Поэтому для того чтобы их получить, нелюдимая императрица Александра Федоровна соглашалась принимать людей, способных пожертвовать «серьезные деньги» на ее благотворительные проекты. Например, для того чтобы получить дополнительные средства для строительства упомянутого санатория Морского министерства в Массандре, императрица согласилась принять семейство предпринимателя Полякова, поскольку тот гарантировал крупный вклад на строительство санатория, столь необходимого российскому флоту.

После начала Первой мировой войны расходы императрицы Александры Федоровны на различные благотворительные проекты значительно возросли. На средства великих княжон содержались лазареты в Царском селе. Сама императрица Александра Федоровна курировала открытый в Зимнем дворце крупный лазарет «для нижних чинов» на 1000 мест. На содержание лазарета в Зимнем дворце шли очень значительные суммы, поступавшие со всей страны в распоряжение императрицы Александры Федоровны. Об объемах этих сумм говорит то, что только в 1914 г. На счета склада императрицы в Зимнем дворце поступило 2 509 131 руб. 91 коп. Из пожертвований упомянем о 800 000 руб., поднесенных Николаю II разными лицами в начале войны. Кроме этого, прямо на счет склада императрицы эмир Бухарский перевел 100 000 руб. из более чем двух с половинной миллионов рублей к декабрю 1914 г. израсходовали 1 810 814 руб. 06 коп.[136]

Рост расходов отражен в бюджете императрицы. В ее приходно-расходной книге приведены следующие цифры:

Также императором Николаем II было пожертвовано из личных средств 100.000 руб. В распоряжение Международного комитета Красного Креста в Женеве с целью оказания помощи русским военнопленным, находящимся в концентрационных лагерях воюющих с Россией держав.[137]

Следует подчеркнуть, что эти конкретные примеры далеко не исчерпывают всего спектра благотворительных дел и пожертвований, осуществляемых Романовыми по зову души и сердца. Жертвуемые, подчас, скромные суммы не могут рассматриваться как «скупость» или «жадность» августейших особ. Важен был не размер суммы, а сам факт участия монархов и их родственников в богоугодном деле. С одной стороны, это служило укреплению патриархально-патерналистских представлений о самодержавной власти, а с другой, должно было вдохновлять на пожертвования подданных, полагавших, что они делают одно общее дело с первыми лицами страны. Таким образом, традиции благотворительности в семье Романовых, восходившие ко временам московского царства, сохранялись в тех или иных формах вплоть до 1917 г.