Учить засыпать без груди, чтобы мог укладывать папа, или подождать еще?

И только главный вопрос постоянно всё тот же: что делать, когда ты весь день сама не своя, у тебя ни на что нет сил, а он висит на тебе гроздью и «ма-ма, бам-бум, би-и-и-би-и-и», машинкой по голове?!..

Я в такие дни обычно действую последовательно. Вначале ложусь на диван и достаю грудь в свободный доступ. Разрешаю: ему – ходить хоть на голове, в том числе и моей, а себе – не гулять с ним.

Потом, когда нам обоим это надоедает, я ставлю очередной жирный крест на карьере идеальной матери и включаю мультфильм.

А сама открываю компьютер и пишу. Если нет сил даже писать, делаю какие-нибудь полезные, но несложные вещи. Читаю нужные по работе статьи, заливаю тексты на сайт.

Сразу появляется чувство, что я делаю что-то для себя, личное, и куда-то двигаюсь, пусть и медленно. Немного легчает.

Потом встаю и готовлю себе вкусный и полезный обед, который восстановит мои силы. Выбираю блюдо очень старательно, словно для Самого Важного Человека в мире. Впрочем, так оно и есть.

Медленно, наслаждаясь каждой ложкой, ем – в полном одиночестве. Да-да, ребенок по-прежнему смотрит мультики, уже второй час подряд, изредка подбегая подкрепиться и пообниматься.

Ну и что? Иногда можно.

Сделать ему добрую маму сейчас – намного важнее всего остального.

В самые худшие дни, когда я даже спать не могу от усталости, хотя и понимаю, что сон-то мне и поможет, я вначале укладываю сына, а потом…

Потом ложусь в зале на пол. Включаю медитативную музыку (например, Деву Премал) и старательно расслабляю все тело, как учат в йоге.

Это страшно тяжело, когда в теле много напряжения и нет постоянной практики шавасаны. Но я стараюсь. Массирую себе виски и челюстные зажимы. Дышу. Немного плачу.

Потихоньку все-таки расслабляюсь. Удивляюсь невероятному чувству приходящей телесности.

Вдохновленная, думаю: «Как же круто! Надо такое чаще практиковать, что же это я!..»

И – отключаюсь.

Чтобы ровно через пять минут проснуться от крика из спальни: «Ма-ма-а-а-а-а!!!»

Ох. Привет, сынок! Хочешь играть?

И напоследок.

В бразильской семье моего мужа любят повторять: «Бывшими могут быть жены и мужья, но не бывает бывших родителей и бывших детей».

Это, конечно, правда.

И слава Богу.

Но как же иногда здорово побыть не мамой, а просто собой.

Хотя бы пять минут, лежа на полу, под нежную музыку, расслабляя такие далекие свои пальцы ног.

Уф-ф. Как же хорошо!..

Степанида Мальцева. 35 лет. В браке (7 лет). Двое детей: дочь (5 лет), сын (3 года). Живет в Москве

#чайлдФри

#погодки

Мы жили и не тужили без регистрации брака, а потом мне потребовалось сделать визу в Индию, и я прочла, что незамужним ее дают неохотно. Муж сказал: «Ну давай распишемся». Никакой классической свадьбы у нас не было. Ничего не изменилось, но мы приехали в Индию, у нас был месячный интенсив, тренировки калари утром, вечером, по несколько часов, в сезон дождей, когда ливни стеной. У меня болела спина… В какой-то момент муж подошел ко мне и сказал: «Роди мне ребенка». Я этого не ожидала. Но это был такой благодатный момент взаимного доверия, что я сказала: «Хорошо». Несколько месяцев у меня ушло на то, чтобы себя переформатировать.

Я с детства не любила детей. Они меня раздражали и, в общем-то, продолжают это делать сейчас, хотя уже меньше. Я была одна в семье. Хотя и мечтала о младшей сестре, но это были только мечты. У моей мамы была идея, что один ребенок – более чем достаточно. Свое детство я не считаю счастливым, потому что родители жили своей жизнью. Радостные моменты у меня в основном связаны с бабушкой, с теплотой, лаской, заботой.

Выросла я эгоисткой. Меня вполне устраивало жить, исходя из своих интересов. Заботиться о ком-то, подстраиваться под кого-то мне совершенно не нравилось. До 27 лет я жила совершенно одна, потом познакомилась с будущим мужем, мы съехались, и началась семейная жизнь. Мы к этому долго шли – пять лет были знакомы, дружили. Он тоже очень свободолюбивый. Мы оба читали книги Кастанеды, интересовались и занимались различными практиками. А у Кастанеды есть идея, что дети высасывают из родителей энергию и оставшейся энергии не хватит на освобождение и развитие. Поэтому многие из тех, кто следует теориям Кастанеды, отказываются от деторождения. У меня эти идеи наложились на нелюбовь к детям и отсутствие материнского инстинкта, и я считала, что это нормальная позиция. К тому же у меня не было видения на много лет вперед. Я закончила институт, пошла работать и не представляла себе, что будет через десять лет, никаких планов не строила.

По мере взросления моя категоричность в отношении детей немного уменьшилась. Именно это, наверное, и позволило мужу выступить с таким предложением, а мне – на него согласиться.

Наш первый год совместной жизни был ужасен. Каким образом мы выжили как семья, я не знаю, потому что это был парад конфликтов. У нас, например, были размолвки, потому что он задерживался. Я ему звонила, спрашивала: «Ты где?» – а он вставал на дыбы, усматривая в этом контроль с моей стороны. А я нервничала, поскольку у меня родители все детство где-то пропадали вечерами, и я с ума сходила дома одна. Мы все время сталкивались лбами: оба упрямые, и каждый со своими убеждениями и установками. Очень много было кризисных моментов, ругани. Через полгода мы даже чуть было не разошлись.

Я помню момент, когда он сказал: «Я тебя люблю, но так жить не могу». Мы сидели на улице, много разговаривали. И я постаралась поменять свое поведение. Он тоже во многом пошел мне навстречу. Ко второму году семейной жизни все более-менее нормализовалось.

В какой-то момент у нас появились друзья с детьми, и я увидела, что это не так ужасно, как я себе представляла. В возрасте 25-28 лет у меня вообще не было детей перед глазами. А теперь, когда я наблюдала жизнь семьи с детьми с близкого расстояния, у меня появилась мысль: «А может быть, оно того стоит?»

В тот период я читала сообщество чайлдфри, и там было много аргументов против детей. В частности, высказывалась мысль о том, что наша планета перенаселена. Говорилось и о том, что дети дорого обходятся в материальном плане.

Мы с мужем погоней за материальными благами не занимались, зарабатывали столько, сколько было нужно для жизни. И у меня появился страх, что, если будут дети, придется работать целыми днями, чтобы их обеспечить.

Словом, у меня было много установок против того, чтобы иметь детей. Но все они, по сути, были страхом что-либо поменять в своей жизни.