Генерал тяжело кашлял, иногда отхаркивая сгустки крови.

— Кажется, задето легкое, — определил я, затыкая юсовым платком пулевые отверстия. Одна пуля угодила в живот, вторая пробила грудь, и именно она повредила легкое. — Его нужно срочно доставить в какой-нибудь госпиталь Малоярославца.

— Когда мы проезжали город, улицы были пусты, — ответил капитан. — Там помощи не найти! Его необходимо доставить в Москву, в госпиталь. Только там смогут реально помочь…

На этом месте политрук замолчал и поглядел вперед.

«Почему он начал рассказ с гибели дочери?» — подумал Калинин и собрался задать этот вопрос вслух, как увидел, куда смотрит Зайнулов. Навстречу бежали разведчики, ранее посланные в авангард старшиной. Алексей не сразу заметил их, потому что белые маскировочные халаты сливались с окружающими сугробами.

— Товарищ лейтенант, разрешите обратиться! — раздалось из-за спины.

Алексей повернул голову и увидел догнавшего их Ермолаева.

— Товарищ лейтенант, мне нужно вам срочно кое-что сообщить!

— Ваня, погоди. — Зайнулов взял сибиряка за руку. Тот послушно замолчал. Разведчики приблизились к ним вплотную.

— Рота, стой! Отдых десять минут, — скомандовал старшина и подошел к командирам.

Один из разведчиков, матерый солдат со шрамом на угловатом подбородке, приложил руку к виску, обращаясь к Зайнулову:

— Товарищ политрук, разрешите доложить… — Зайнулов резко оборвал его. Алексей не видел еще политрука таким рассерженным.

— Ты что, ротного перед собой не видишь?! — гневно спросил он. Разведчик потупился. — Доложи лейтенанту!

— Есть! Товарищ лейтенант, разрешите обратиться!

— Слушаю, — сказал Калинин.

— Там впереди… — Было очевидно, что разведчику трудно описать словами увиденное. — Там следы от фашистов. Не знаю, как это объяснить. Фашисты словно сошли с ума. Вам лучше посмотреть своими глазами.

Калинин растерянно взглянул на Зайнулова, словно прося о помощи. Старенький политрук помедлил лишь мгновение:

— Семен, остаешься в роте. Мы с Алексеем Витальевичем пойдем с разведчиками.

В это время года солнце садится около шести часов вечера. В лесу стемнело в пять. Солдаты расположились прямо на дороге, здесь же развели костры. По мере того как разгорались поленья, сумрак рассеивался, пляшущие огненные языки озаряли лица солдат. Семен Владимирович подумал, что сегодня продолжать движение бессмысленно. Нужно остаться здесь на ночь.

Старшина прошел мимо костра, возле которого среди других бойцов расположился Фрол Смерклый.

Крестьянин достал свою коробочку с сухим пайком немецкого танкиста, открыл ее и долго выбирал, что ему попробовать из вражеской снеди. Рыбные консервы? Или сосиски? Хватит ли времени привала, чтобы вдоволь насладиться трофейными яствами?

Солдаты вокруг костра пихали друг дружку локтями, показывая на Фрола пальцами. Иногда кто-то из бойцов бросал колкость в его адрес, но Смерклый не обращал внимания. Никто уже не мог обидеть его, назвав жадным или единоличником, кроме…

— А вот и наш шибко умный крестьянин из деревни Жадюгово!

…кроме Приходько.

Фрол специально следил за Николаем после того, как старшина объявил привал. Когда Приходько расположился возле костра и начал заливать солдатам очередную байку, Смерклый устроился в противоположном конце лагеря, присев под тонкой березкой, неизвестно откуда взявшейся в этом лесу.

И всё-таки Приходько добрался до него! Фрол решил прибегнуть к простейшей тактике — не обращать внимания на выпады Николая. Но сделать это было нелегко.

— Сколько у тебя продуктов в этой коробочке! — воскликнул украинец, усаживаясь рядом, почти плечом к плечу. В руках он держал махорку и кусок газетной бумаги. — Не может один человек съесть столько!

— Я съем, — пробурчал Смерклый, делая вид, что перебирает продукты, а на самом деле тянул время. Он всё еще надеялся, что Приходько уйдет.

Николай некоторое время пристально смотрел на крестьянина. Пальцы его автоматически сворачивали самокрутку.

— Знаешь, что? — наконец сказал он, прищелкнув языком и вздохнув. — Я думаю, тебе орден дадут.

— Это за что? — подозрительно спросил Фрол.

— И в газете о тебе пропечатают, — продолжал Николай.

— За что это?

— А напечатают примерно следующее: «Рядовой Смерклый в смертельном бою беспощадно расправился с ненавистными продуктами немецко-фашистских захватчиков. Стоя насмерть, когда силы были неравны, Смерклый с ненавистью, достойной подражания, подмял рыбные консервы с нацистским орлом на банке, баварские сосиски с отвратительным ароматным запахом, уничтожил за один присест бутылку гнусного шнапса и…» Что еще там у тебя есть? — Слушая это, красноармейцы вокруг костра так дружно смеялись, что от их хохота, казалось, раскачивались деревья-великаны.

— «Мужественный солдат, — не унимался Приходько, — с острой болью в животе, рвотой и поносом был доставлен в госпиталь. Героя ждет промывание желудка и глубокая-глубокая клизма».

Солдаты надрывались от хохота. Кто-то даже опрокинулся на спину, держась за живот. Фрол не знал, куда деваться от стыда.

— Блудни вы! — воскликнул он с обидой, снова начиная сильно окать. — Вам бы только поржать, как лошадям! Но я знаю, почему вы так надо мной глумитесь!

— Интересно, почему? — спросил Николай. — Дозволь нашей серости ваши благородные мысли прослушать.

— Завидно вам до смерти! — изрек Смерклый. — Зависть свою вы за смехом прячете.

— Ни в жизнь не стану жмоту завидовать! — внезапно посерьезнев, произнес Приходько. — Пусть у тебя целый грузовик немецких продуктов будет — ни за что не позавидую!

— Был бы у тебя такой грузовик — глянул бы я на тебя! — сказал Смерклый.

Николай сделался еще серьезнее. Его глаза пристально смотрели на крестьянина. Солдаты вокруг затихли.

— Был бы у меня грузовик с продуктами, — сказал Приходько, — я бы раздал его солдатам.

— Врешь ты!

— И знаешь почему? Потому что радоваться будут ребята, когда получат продукты, а от радости ихней и у меня на душе станет светлей!

— Врешь! — зло произнес Смерклый.

Строгость исчезла с лица Приходько, сменившись хитрым лисьим выражением.

— Да плевал я на твои продукты. Ешь-давись. Я по другому поводу пришел. Сказочник-то, лейтенант наш, то ли от незнания, то ли по доброте душевной всем желающим спирт раздает! Я сходил, взял. — В подтверждение своих слов Приходько потряс в воздухе флягой, в которой что-то булькнуло. — Но скорее всего он не знает, что этот спирт командирам взводов раздавать нужно. Так подходят все кому не лень. Видать, скоро закончится, спиртик-то!