– Ты сам в это веришь?

Йорик помолчал. Не хотелось почему-то объяснять этой девочке, что есть в лагере Сорхе темы, которые не обсуждаются. Что-то, разумеется, Эфа поняла и сама, раз придержала свои вопросы для разговора наедине. А вот об умении Сорхе читать в чужих душах шефанго даже не подозревает.

– Не имеет значения, верю я в это или нет, – сказал он наконец. – Мы все верим, каждый по-своему, и каждый для себя находит объяснения нестыковок.

– Главное – оплата, да?

– Да.

– Понятно. То есть мне непонятно, чего вы так цепляетесь за родные миры, но… Ладно, это не важно. Слушай, а сколько всего богов?

– С десяток. Понимаешь, никто из нас не знает обо всех. Так только, о ближайших соседях. Мы граничим с лагерем Дунноу – это владыка вод. Есть еще Лигой – повелитель небес. Есть Шафут… Он, пожалуй, из всех самый серьезный. Когда-то властвовал над людьми, над душами и помыслами, а сейчас… по мере сил помогает остальным.

– И все собирают к себе воинов?

– Бойцов. Магов. Просто нелюдей и иномирян. Магия здесь, правда, странная.

– Какая?

– Да никакая. Остров вообще непонятное место. Что-то вроде мира в мире… – Йорик прищелкнул пальцами в поисках слов. – Свои законы. Своя база. Свое… все свое. Поэтому, собственно, наши наниматели и остались в силе, потеряв Кристалл. Им даже удается иногда вырываться туда, на большую землю. Когда Дунноу, Лигой и Шафут объединяют усилия. Вас ведь занесло на Остров бурей, верно?

– Угу. Владыки небес, вод и мыслей устраивают бурю. Это понятно. А Сорхе тут при чем?

– Сорхе? – Йорик улыбнулся. – Ну как же. Остров ведь почти полностью покрыт лесами. Климат такой.

– А в лесах она главная. Ясно. Теперь о пророчестве. Мне объясняли, но я, если честно, вообще мало что поняла. «Воин из народа воинов» должен втянуть в войну некоего Финроя. Что такое этот Финрой?

«Единственный приличный тип во всей божественной компании…» – Сотник задавил в себе злость и ответил по возможности честно:

– Бог войны.

– Опять бог?

– Ну, что-то вроде.

– Ага. – Эфа кивнула. – Они тут все «что-то вроде». А ему что, не жалко Кристалла? Почему он отказался участвовать в сваре?

– Не знаю.

«Потому что он честнее других… Или устал от лжи…»

– Забавный он. – Шефанго задумчиво уставилась в окно. – Предсказанный воин должен обязательно сам добраться к нему, так? А иначе, мол, это не воин. Считается, что взойти на Цошэн невозможно, если я все правильно поняла. Следовательно, скорее всего, никакой воин никогда туда не доберется. Но если Финрой не хочет участвовать в войне, зачем вообще было ставить какие-то условия?

– Он не то чтобы не хочет. – Разговор снова уходил в область домыслов: догадки, предположения Гоблина и самые невероятные гипотезы, что рождались во время вечерних посиделок, когда тело измотано тренировками, а вот мысли приходят на удивление интересные. – Он не считает нужным. А вот если настоящий «воин из народа воинов» не сочтет для себя зазорным участвовать в предстоящей битве, то и его, Финроя, положение обяжет.

– Слушай, сотник, – Эфа помотала головой, – я что-то вообще уже ничего не понимаю. Да ведь эти самые боги, они же заставляют вас воевать. Ну… вам же выбирать не приходится? Вы все домой хотите и больше ни о чем не думаете. Зазорно там, не зазорно, какая разница!

– Предсказанный воин будет иметь возможность выбора. То есть он уже выбрал.

– Да? Интересно. А боги и оборотни, вместо того чтобы решить свои дела самостоятельно, сидели и ждали, пока сбудется пророчество. И теперь одна из сторон оказалась заведомо проигравшей. Ты сказал, что пророчество сбылось.

– Да. Если я ничего не путаю. И ты должна знать, что шефанго – народ воинов.

– Многие называют себя так.

– Воинами? Да, многие. Но далеко не у всех есть на это право.

– А у шефанго? Йорик вздохнул:

– Ты действительно ничего не помнишь.

– И не хочу помнить, – резко мотнула головой Эфа. – Но ты все-таки скажи мне, кто такие шефанго. Знакомое слово.

– Конечно. – Орк кивнул. – Это название твоего народа. Ты – шефанго.

– Значит, нас много?

– Не очень. Но вы наглые, этого не отнимешь.

– И все – убийцы?

– В какой-то мере, – Йорик задумчиво покусал губу, – да, в какой-то мере. Это-то ты и сама должна знать. Шефанго любят убивать.

Эфа улыбнулась.

– Но они не делают этого без крайней необходимости. – Сотник хмыкнул. – Конечно, понимание необходимости у вас очень свое…

– У них.

– У вас. Ты хорошо двигаешься. Кем ты была там, у людей? Убийцей?

– Да. Я – Разящая.

– С ума сойти можно. – В желтых глазах мелькнуло что-то вроде восхищения. Варбакиты. И здесь тоже.

– В твоем мире есть барбакиты?

– Были. Легендарный орден… или секта. Их Разящих до сих пор вспоминают в преданиях. И в мистических детективах карманного формата в мягких обложках.

– Что?

– Даже не знаю, повезло нам, что ты появилась здесь, или наоборот. Ты ведь не воин, Эфа. Верно?

– Верно. Воины – дураки. И платят им мало. И не боятся их.

– Вот-вот, – неопределенно протянул сотник. – Ладно. Какое оружие ты предпочитаешь?

– Сабли. Но убивать я могу чем угодно.

– Не сомневаюсь. Пойдем в оружейную. Сама по руке подберешь.

Ночной лагерь совсем не походил на дневной. Тихо было. Нигде не души. Лишь изредка выныривали из-за домов тени. Завидев Йорика вытягивались по струнке. Провожали взглядами, Десяток Тэмора следил за порядком.

А рядом с орком идти было странно. Непривычно. Сейчас-то уже знала Эфа, в чем странность – выше сотник. Но ощущение некоей неловкости не проходило.

– А ты – воин? – спросила она. От неуютности захотелось услышать свой голос.

– Да.

– Кем ты был у себя в мире?

– Ты сама сказала, что не хочешь вспоминать.

– А при чем тут я?

– Видишь ли, я могу, конечно, сказать тебе свое звание и должность, но ты не поймешь. Это будут просто слова.

– Как в песне?

– В какой?

– В той песне. А еще крейсер «Гончая». Я знаю, что такое гончая, но что значит «крейсер»? Он ушел в дальний поиск. И опять непонятно. Дальний – ясно. Поиск – тоже. Но вместе… Что он искал?

– Аномалию.

– Ненормальность?

– Да. Мы пришли.

Оружейный склад был размещен в каменном доме. Единственное каменное строение на весь лагерь Сорхе. Богиня предпочитала дерево, что было вполне понятно. Но оружие тем не менее хранили за более прочными стенами.