Предположение Марсдена, возможно, подтверждается тем, что ученики Полиида, Диад и Харий, видимо, с самого начала «участвовали в походах Александра» (Витрувий «Об архитектуре» 10.13.3; Афиней «О машинах» 10.9–10). Наверное, именно они разрабатывали навес на колесах — «черепаху» (chelone или testudo), который позже стал все чаще применяться при осадах, особенно чтобы обеспечить доставку тарана к стене. В античности Диад прославился как «человек, покоривший Тир с Александром» (Лат. Алекс. 8.12–15), и скорее всего именно при этой осаде он разработал свои знаменитые перекидные мостики. Позже авторы высказывали сожаление, что он не оставил письменных инструкций по их строительству (Витрувий 10.13.8; Афиней 15.5–7).

Массивные и сложные машины, часто используемые македонской армией, должны были быть дорогими в изготовлении. Потерпев поражение при Ферах, Филипп не захотел бросить свои машины и послал инженеров разобрать их под покровом ночи. Положение воинов вблизи вражеского города было достаточно уязвимо, поэтому они производили такие звуки, как будто строили новые машины; напуганные горожане всю ночь, не покладая рук, укрепляли свои рубежи, так что не заметили скрытного отступления Филиппа (Полиэн 4.2.20).

Перевозить такие огромные машины было также очень хлопотно. Известно, что после падения Милета Александр морем перевез свое осадное оборудование в Галикарнас (Диодор Сиц. 167.24.1), а артиллерия, использовавшаяся при Газе, была также кораблями доставлена туда из Тира (Арриан 2.27.3). Перевозка по суше была, наверное, еще труднее, но мы знаем, что башни Диада были разборными (Витрувий 10.13.3; Афиней 10.11), и скорее всего именно это новшество позволило Александру использовать сложную технику в горной местности Гиндукуша.

Марсден считает, что частое применение Александром артиллерии стало возможным за счет технических достижений инженеров его отца. Это вполне вероятная гипотеза, тем более что в одной афинской пьесе того времени Филипп изображается, окруженный катапультами (Мнесимах «Филипп», фрагмент 7), а словарь, составленный около 150 года н.э., содержит выражение «македонские катапульты» (katapeltai Makedonikoi), что, конечно же, говорит об особой роли македонских мастеров в развитии артиллерии.

Разработка торсионной катапульты должна была быть долгим процессом проб и ошибок, а камнеметные орудия, впервые появившиеся при Галикарнасе и Тире, еще не могли быть особо мощными. Диодор явно преувеличивает, говоря, что при Тире «Александр крушил стены камнеметными машинами, а стрелометами сгонял врагов с укреплений» (Диодор Сиц. 17.42.7). Использование в этом качестве машин по метанию стрел вполне естественно, но то, что камнеметные машины способны пробить стену, вызывает большие сомнения.

Некоторые города Восточного Средиземноморья уже были к этому времени снабжены катапультами. В 340 году до н.э. Византий одолжил несколько катапульт Перинфу, Галикарнас имел их в 334 году до н.э., а тирцы «имели большое разнообразие катапульт и всех других осадных машин» (Диодор Сиц. 17.41.3). Даже персидские войска, остановившие Александра у Персидских ворот, имели катапульты. Арриан утверждает, что они не только скатывали с обеих сторон тропы огромные валуны, но и пускали залпы стрел из «машин» (Арриан 3.11.3). Марсден считает, что это были катапульты типа гастрафета, но вопрос остается открытым. Даже если торсионная технология и была изобретена македонцами, что вероятно, странствующие мастера могли распространить ее по Восточному Средиземноморью.

Широкий перешеек, связывающий сейчас древний остров Тир с материком, вполне мог возникнуть вследствие накапливания осадочных пород вокруг остатков македонской дамбы.

Гелеполь Посидония. Вряд ли этот рисунок из рукописи XI–XII вв. был скопирован с оригинального чертежа Битона. Не говоря уж о самом изображении, в тексте Битона основные детали машины должны были обозначаться греческими буквами. Этот византийский рисунок, скорее всего, представляет попытку исследователя того времени реконструировать машину по одному лишь тексту.