Саид не показывал, что ему трудно. Однако это не значит, что ему было легко. «Никогда нельзя было догадаться, о чем он думает», — говорит Рами, хотя он знал Саида лучше других. «Саид все держал в себе». Вообще-то ему было хорошо в кондитерской, он планировал остаться там, расти дальше профессионально. Работа на стройке не открывала никаких перспектив, это был тупик. С годами и он стал бы недостаточно молод и силен для такой работы. «Я уверен, что он был разочарован», — говорит Рами.

Между мечетью и кафе-бильярдной //

Рано утром Саид шел в мечеть, потом немного отдыхал дома, затем за ним заходили товарищи по работе, и они вместе шли на стройку. Грязный и уставший, он возвращался вечером домой, мылся и вновь шел в мечеть. Дни были однообразны. Распорядок несколько менялся только в пятницу, в праздничный день. По пятницам Саид играл в бильярд, чаще всего в кафе в центре города, где можно было курить кальян. Там пахнет яблочным табаком, потолочные вентиляторы разносят сладковатый запах по всему помещению. Кафе обставлено просто. Позади стойки установлен холодильник с надписью «Coca-Cola», на нем бокалы и стаканы. Играющие — молодые ребята в возрасте от двенадцати до двадцати лет; женщины сюда не приходят, как и в другие кафе-бильярдные. Сестрам Саида, когда они подрастут, тоже будет закрыт доступ в такие места. Встречаться с подругами можно будет, только когда поблизости находятся родители. Вместе ходить за покупками тоже разрешается, но появляться в местах, где много молодых людей, запрещено.

Еще одно кафе, где Саид играл в бильярд, расположено в районе Рафидия, в двадцати минутах пешком от дома. По вечерам там вдоль главной улицы гуляют, держась за руки, женатые парочки. Некоторые молодые люди берут отцовские машины и катаются с друзьями из центра в Рафидию и обратно. Стекла опущены, из динамиков гремит музыка. Магазины здесь закрываются позже, чем в Старом городе. Чтобы попасть в бильярдную в Рафидии, нужно спуститься по лестнице. По углам помещения стоят горшки с пластмассовыми подсолнухами, с потолка свисает пластмассовый плющ. В центре помещения на колоннах прикреплены изображения Мекки. Рядом с телевизором висит палестинский флаг. Игроки пьют чай, кофе, безалкогольные напитки; алкоголя, конечно же, нет. Мусульманам запрещено употреблять алкоголь, и в Наблусе этого правила придерживаются, по крайней мере в общественных местах. До середины девяностых годов палестинские христиане продавали в городе арак (арабскую анисовую водку), виски, вино или пиво. Радикальные группировки, например ХАМАС, оказывали на торговцев давление, угрожали им, и те вскоре вынуждены были отказаться от этого бизнеса. С тех пор некоторые ездят за алкоголем в Рамаллу. Там у торговцев больше свободы.

Все это Саида не интересовало, он испытывал отвращение к алкоголю и придерживался религиозных правил. Сыграть в бильярд в свободный день было для него роскошью. Дома рядом всегда были братья и сестры, даже если он хотел в одиночестве послушать музыку. Когда он играл в бильярд, у него, правда, тоже не было личного пространства, но, по крайней мере, здесь он мог отдохнуть от членов своей семьи и провести вечер, не ссорясь с братьями. Молодым людям в Наблусе больше негде было уединиться. Возможно, еще и потому Саиду было так хорошо в мечети.

Иногда он там встречался с Рами. Они задерживались в мечети и после окончания молитвы. «В то время заняться было нечем, после пяти-шести вечера пойти было некуда», — рассказывает Рами. После Первой интифады у палестинцев еще оставалась возможность путешествовать. Можно было поехать на Средиземное море, на юг — к Мертвому морю, или на север — на озеро Кинерет. Но с началом Второй интифады путешествия прекратились. Израильские военные поставили оцепление вокруг палестинских территорий; даже в соседние города было сложно проехать.

Одна из мечетей, в которую любил ходить Саид, располагается в Наблусе в центре Старого города. Речь имама верующие слушают, сидя на ковре. Некоторые вытягивают ноги вперед, другие сидят, скрестив ноги. Пожилые люди сидят на пластмассовых стульях. На некоторых надеты белые вязанные крючком шапочки и светлые одежды по щиколотку, другие приходят в футболках прямо из-за прилавка с базара в Старом городе. Отец внушает сыну: «Сиди тихо и слушай!» На молитве присутствуют несколько детей и около десятка молодых людей; остальным от 35 до 50 лет. Во время Второй интифады, когда сюда приходил Саид, молодежи было гораздо больше. Видимо, в период кризиса религия приобрела для них большее значение. Многие потеряли друзей или родных и приходили помолиться за них.

В мечети поверх бирюзового ковра натянуты черные ленты, вдоль которых располагаются молящиеся. Образуется множество рядов, и каждому находится место для преклонения колен и поклонов. На стене тикают часы с римским циферблатом. Окна летом открыты, снаружи доносятся крики рыночных торговцев, стены слегка гасят звук. Ступени ведут к раковине, перед которой можно присесть. Мужчины заворачивают штанины и рукава рубашек, моют лицо, руки и ноги. Они знакомы друг с другом, здороваются за руку. «Ассаляму алейкум!» («Мир вам!») — частое приветствие в мечети. Мечеть, куда ходил Саид, — это мужской мир, как и многие другие мечети в Наблусе. У женщин здесь есть свое помещение, но они редко молятся в мечети.

«Ты не веришь, это харам» //

В мечети Саид наверняка познакомился и с ортодоксальными мусульманами. У этих мужчин густые бороды, а кожа на лбу потемнела и ороговела. Перед местом для молитвы у них находится камень. При глубоких наклонах лоб касается камня, так что оставляет на нем следы. Потемневшая кожа на лбу показывает окружающим, как ревностно выполняет человек свой религиозный долг. Саид часто посещал мечеть, но все-таки не был похож на этих мужчин с мозолями на лбу. В повседневной жизни он не цитировал Коран вслух. Хадисы (дошедшие до нас высказывания или рассказы о действиях Пророка) он тоже упоминал редко.

То, что религия для него много значит, окружающие замечали лишь тогда, когда речь шла о чем-то запретном, по-арабски харам. Если он слышал, что кто-то из знакомых употребляет алкоголь, его комментарий был «харам!». Если его кузен смотрел вслед девушке, он говорил «харам!», хотя некоторое время назад он и сам бы так поступил. Однажды у них с кузеном зашел разговор о ежедневной молитве. «Ты не веришь, это харам! Ты не молишься, это харам!» — сказал Саид. Он требовал от кузена изменить образ жизни: «Харам, молись!» Кузену всё возрастающая религиозность Саида действовала на нервы. «Хорошо, я буду молиться», — ответил он, но не потому, что решил измениться, а просто чтобы прекратить разговор.

Если Саид молился дома, он просил лишь о том, чтобы его оставили в комнате одного. Он не хотел молиться перед членами семьи. Может быть, ему было неловко или родственники смеялись над ним. Наверняка им было непросто привыкнуть к его религиозности. Большая семья жила в маленьком пространстве. Чьи-либо особые желания не приветствовались. Когда в комнату заходил кто-то из родственников, Саид прекращал молитву. У него был свой экземпляр Корана, но читать ему было, очевидно, трудно. Он слишком рано бросил школу, чтобы уметь бегло читать по-арабски. Наверно, поэтому он предпочитал слушать Коран с кассеты.

Одно время он постоянно слушал одну и ту же песню: «Акса, ты не одна». Такие записи можно купить в Старом городе. Торговец выставляет свой товар под массивной каменной аркой при входе на базар. Ящики и стеллажи полны кассет, компакт-дисков и DVD. Почти всё здесь — пиратские копии. Голливудские фильмы (в основном боевики, триллеры и военные фильмы), много DVD с портретом Аделя Имама — египетского комика, которого Саид раньше очень любил. Если спросить у торговца, можно получить и фильмы о мучениках из «Бригад мучеников Аль-Аксы» и компакт-диск с любимой песней Саида.